Голубая ива
Шрифт:
Теперь же, наблюдая за отцом, Артемас ужаснулся: какое мясистое и злое у него лицо! Впрочем, он был еще хоть куда — крепкий, мускулистый, с набитой охотничьей сумкой на поясе.
— Иди сюда, Арт. Сможешь убить его отсюда? — саркастически усмехнулся он.
Джулия стала биться головой о балюстраду. Элизабет захныкала, обняв куклу. Майкл беспокойно пропищал:
— Пап, мне нравится этот олень. Не трогай его.
Джеймс покраснел, сунул руки в карманы и уставился в пол. Кассандра спряталась чуть ли не под стол.
— Что, испугалась, толстая маленькая
Кассандра укрылась за спиной Артемаса.
Дворецкий принес тяжелое дальнобойное ружье.
— Возьми его, мой мальчик, — велел отец.
Артемас покачал головой.
— Зачем убивать оленя? Как трофей он ничего не стоит, не будем же мы его есть.
— Не говори глупости, хватит.
Артемас подвел Майкла и Элизабет к Джулии:
— Возьмитесь за руки и отправляйтесь в дом вместе с Касс и Джеймсом.
— Как же, — воспротивилась мать, подтаскивая детей ближе к себе и сразу всем ероша волосы. — Им будет полезно взглянуть. Я играла с окровавленными лисьими хвостами, едва ли будучи старше.
Артемас вскинул ружье и встал рядом с отцом. Олениха, молодая самка, паслась примерно ярдах в ста от них. Он прицелился в землю перед ней и выстрелил.
— Проклятие! — заорал отец, когда самка рванулась к лесу.
Он вырвал ружье из рук Артемаса и выстрелил несколько раз подряд. Раненая самка упала, но тут же снова вскочила на ноги и исчезла в лесу прежде, чем отец смог ее прикончить.
— Арти, как ты мог? — возмутилась мать. — Ты никудышный стрелок.
Артемас пожал плечами, не смея сказать правду, ибо, зная скверный характер отца, он мог схлопотать за это пощечину. Пока же отец досадливо выругался и сунул ружье дворецкому.
— Это только олень, Крейтон, — ехидно заметила миссис Шульхорн. — Кто виноват в том, что ваш малыш слабак?
— Ему будет трудно, если я не позабочусь о нем.
— О нет, — заверила она. — Он — твой сын, и нет причин бояться этого.
Артемас сжал кулаки:
— Нельзя допустить, чтобы самка истекла кровью.
— Проклятый интеллигент, — парировал отец. Сунув в рот новую сигару, он гордо прошествовал к своему креслу.
Артемас взял ружье из рук дворецкого.
— Я пойду поищу ее.
Мать вздохнула.
— Отправляйся, если хочешь выглядеть глупцом. Возьми с собой и остальных. Пусть привыкают к жизни.
— Они еще слишком малы, мам.
— Мне было только пять, когда я пошла на первую лисью охоту. Или ты возьмешь братьев и сестер, или ты никуда не пойдешь.
Старший сын щелкнул предохранителем и протянул ружье Джеймсу.
— Пошли.
Посадив Джулию на плечи, взяв за руку Майкла, который не спускал глаз с Элизабет, и Касс, переваливающуюся рядом, Артемас спустился по мраморным ступеням, миновал искусственный сад и двинулся по опушке в тени высоких деревьев.
Свернув в лес и укрывшись здесь от посторонних глаз, Артемас поставил Джулию на землю и крикнул остальным:
— Ждите здесь!
— Ни черта, — с ходу выпалила Кассандра. Он строго взглянул на нее, нервы были на пределе. Одного такого взгляда
— Не убивай оленя, Арти. Не будь как родители.
— Я и не собирался. — Он присел на корточки и виновато посмотрел на сестру. — Олень ранен и, наверное, умрет. Не хочу, чтобы он страдал.
Касс всхлипнула. Джулия закрутилась волчком, Майкл и Элизабет заплакали. Джеймс стиснул зубы, схватившись за винтовку, подбородок его подрагивал.
— Добей, — выдохнул он. — Мы не такие безжалостные, как они.
Артемас взял ружье:
— Но я должен знать, что остальные останутся здесь.
— Ладно. — Джеймс повернулся к малышам и рявкнул: — Перестаньте, вы, глупые плаксы!
Артемас двинулся в глубь леса, в горле стоял ком. Он быстро отыскал кровавый след, а через сотню ярдов увидел подстреленную олениху под кустом. Он опустился на колени и осторожно погладил горячую изящную шею.
— Прости, — прошептал он, слезы градом покатились по щекам.
Он резко поднялся и непослушными руками ткнул дулом рядом с трепетным ухом.
Лоб покрылся испариной, ладони вспотели; в бессильной горечи он нажал на курок.
Он изо всех сил старался выглядеть спокойным и уверенным, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться. Майкл, увидев запачканную кровью ногу брата, истошно закричал:
— Ты убил молодую самку!
— Замолчи, гнусавчик! — прикрикнул Джеймс. — Его отец вынудил.
Артемас передал ружье Джеймсу и, кашлянув, стал успокаивать плачущих ребятишек:
— У меня не вышло так, как хотелось, но никто из нас так больше не поступит. Нам надо держаться вместе, заботиться друг о друге. Правильно? Успокойтесь. Пусть никто не видит, что мы плачем. Будем лучше, чем они.
Элизабет, Кассандра и Майкл засопели и согласно кивнули. Джулия теребила локон своих белокурых волос, Джеймс насупился. Артемас, глядя на малышей, поклялся быть лучше, сильнее, влиятельнее и благороднее. Пусть уйдет в небытие темное прошлое родителей, забудется их безобразие и жестокость.
Маккензи стали жить немного лучше; на стене в кухне теперь висел блестящий черный телефон, чайник Артемаса красовался за стеклом нового буфета. Год назад умерла бабушка, и теперь у Лили была своя комната с белоснежной кроватью, гардеробом, столом и книжными шкафами с книгами. Стены оклеили новыми обоями с цветами и деревьями.
Но Лили скучала по бабушке, оставаясь на ферме одна. У родителей теперь водились деньги, но они были не свободны, и Лили знала это.
Фермер — человек свободный, сам себе хозяин, говаривал отец, земля — его партнер, и только с ней он должен считаться. Но фермеру с одной рукой не возделать много, поэтому родители устроились рабочими на небольшой пищевой завод. Они возвращались домой усталые и пропахшие запахом горячих кукурузных хлопьев лишь поздно вечером. Иногда приносили полные пакеты корма для Сасси и кошек. Лили молча страдала из-за этих подачек, но чтобы не обидеть родителей, никогда и словом не обмолвилась.