Голубая ива
Шрифт:
Тамберлайн поднялся на ноги.
— Джеймс, — зарокотал менеджер подобно несильному грому. — Сейчас Элис более терпима к тебе, чем я.
Он покинул офис, хлопнув дверью.
Атмосфера совсем накалилась. Джеймс прихрамывая подошел к Элис и, поколебавшись, положил руку ей на плечо. Она одобрительно похлопала его руку своей ладошкой, но выражение ее лица осталось прежним. Наконец Кассандра подвела итог:
— Надо быть с Лили настороже. Это что касается поместья. Артемас считает его родовым. Таким образом, мы можем, конечно, осмотрительно, помешать
Все согласно кивнули. Джеймс, нахмурясь, отвернулся. Он не изменил своего мнения и руководствовался своими планами.
Майкл мысленно бродил по большой квартире, которую он когда-то разделял с Кэти. Книги, картины, скульптура, приятная удобная мебель. Даже если бы он не проводил большую часть своего времени в этом городском доме в Атланте, он все равно ни за что не продал бы его. Он дотронулся до одежды Кэти, все еще висящей в больших стенных шкафах в спальне, понюхал ее духи и долго-долго изучал ее фотографии на стене спальни.
Он боролся с приступом астмы столько, сколько мог, затем достал из глубокого кармана один из своих ингаляторов. Но как разрешить другую проблему? Майкл попросил привратника вызвать такси.
Он хотел, чтобы водитель такси высадил его за квартал от места назначения, предпочитая не вызывать праздной болтовни. Темные, тихие склады и маленькие магазины не давали ключа к разгадке, они стояли здесь столетия назад, за ними появился трехрядный бульвар, разбитый перед очень богатыми особняками в центре города. Каменная стена в конце квартала скрывала остальное великолепие: огороженный акр земли, приличный кусок по ценам Нью-Йорка.
Майкл вынул ключ из кармана джинсов и открыл высокие узкие ворота. Рассеянные среди старых деревьев, словно какие-то детские домики на игровой площадке, стояли склепы Коулбруков.
Серп луны выглянул из-за высоких летящих облаков, но Майклу не раз приходилось пробираться к ее могиле в кромешной темноте. Он двинулся к самому новому мавзолею, широкому, с величавым монументом из белого мрамора, с дверью в виде стальных ворот с витиеватым изображением буквы «К».
Оказавшись внутри, Майкл сел на холодный пол рядом с ней и трепеща дотронулся до выгравированного имени на стене. Прошло два года; она снова ожила. Майкл приложил свою щеку к ее имени.
Он пытался никогда не думать о Кэти у гроба, точно так же как боролся каждый день.
— Привет, — прошептал он. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы я приходил к тебе так. Но я вынужден прийти.
Он прижался как можно ближе и закрыл глаза. Они разделяли взгляды друг друга с первого года их обучения в колледже, оба специализировались в психологии: она происходила из еврейской семьи академиков, он был, вообще-то говоря, великодушным циником в религии, а фамилия его наводила на мысли о богатстве и упадке Они никогда не проводили ночи порознь, пока она не умерла. У него никогда не было никого другого.
Он признал причины Джеймса для ненависти и отвращения к Лили Портер. Джеймс искал жертву, чтобы отыграться за каждый болезненный
Она любила своего мужа, и он никогда не мог бы наказать ее за это, ибо ничто другое для Лили не имело значения. Он понимал эту боль так же хорошо. Снова прикоснувшись к имени Кэти, он заплакал, прислонившись к холодному камню.
Глава 20
Эдвард Тамберлайн наклонился погладить Люпу. Если он и носил когда-нибудь что-нибудь менее официальное, чем элегантный двубортный костюм, то Лили никогда не видела этого. Короткие волосы кое-где уложены грациозными волнами, чернильно-черные веснушки высыпали у него на носу. Мрачно улыбаясь, он подошел к ней, оставив машину во дворе.
Лили с волнением смотрела на то, что когда-то было главным пастбищем. Теперь все поросло бурьяном, и приходилось использовать бульдозер мистера Эстеса, чтобы расчистить его. Она поставила на землю ведро с семенами и поспешила навстречу мистеру Тамберлайну. Легкий ветерок колыхал нарциссы в неглубоких канавах. Темно-оранжевые краснодневы уже спешили им на смену. Если бы у нее было время и чуть больше средств, она купила бы мульчу и удобрения.
Кожа на руках потрескалась, все ладони в царапинах, ногти обломались. От каждодневного труда в течение последних двух месяцев мышцы ломило. Она составила длинный перечень задач. Ее рабочий день начинался с восходом солнца, начинался борьбой с тяжелым горем и подавленностью, которые никогда не оставляли ее полностью, как какая-то тень, лежащая за пределами разума.
— Как ты, Лили? — спросил Тамберлайн.
— Прекрасно, — солгала она.
Чувствуя некоторую неловкость, она продела нарцисс в петлицу на лацкане его пиджака и отступила.
— Теперь ты готов встретить весну.
— Я приехал в поместье, чтобы посмотреть за ходом работ. Я ненадолго, надеюсь, ты не возражаешь?
— Нет, конечно.
Он приехал сюда по поручению Артемаса, она не сомневалась в этом.
Она следила за его любопытным взглядом. Гора мусора исчезла, хотя ворс отвергнутого ею лохматого ковра и оторванные панели все еще валялись перед домом. Она хотела, чтобы в доме не осталось ничего, что напоминало бы о Джо Эстесе. Лицо мистера Эстеса вмиг посуровело, когда он догадался об этом.
Лили кивнула на расчищенное пастбище:
— Здесь мы разместим офис и магазин, в другом месте — оранжерею. Остальная территория будет полностью отведена под рассаду.
Тамберлайн кивнул:
— А ты, как я видел, уже расширила немного дорогу к дому и уложила гравий.
— Да, дождь все время размывал ее, и кое-где мешали деревья.
— Теперь стало хорошо!
Его восторженная оценка вынудила ее с равнодушным видом засунуть руки в карманы брюк-хаки.
— Так что нового, мистер Тамберлайн? Он еще не переехал?