Голубая кровь
Шрифт:
Новый таленар впервые в жизни завоевывал, а не оборонял. И сознание того, что он проливает кровь таких же беззащитных стариков, женщин и детей, как и те, что по-прежнему ждут его в Каине, отравляло душу Аддона ядом.
Прорицатель Каббад неотлучно находился при Друге.
— Мне тошно, — пожаловался Кайнен, глядя, как течет неостановимый поток его солдат в широкую брешь, образовавшуюся на месте рухнувших ворот.
Он, как мог, старался остановить грабежи и убийства, но газарраты словно обезумели. Там, где проходили милделины, не оставалось живых; тезасиу и раллодены атаковали
— Храм Эрби! — закричал Кайнен, будто из него вынимали сердце.
Он живо представил себе, что произойдет сейчас у входа в заброшенный храм, где трое кротких и беззащитных старичков обязательно будут защищать свою богиню.
Он нахлестывал коня, и бедное животное храпело под ним, не понимая причин внезапной ярости обычно спокойного хозяина. Конь не мог пробиться через плотную толпу воинов, и Кайнен принялся раздавать удары древком дротика. Он колотил солдат, он изрыгал проклятия, он был страшен — и они расступились перед ним, сообразив наконец, что таленара надо пропустить вперед.
/И дался же ему этот нищий храм. Тут одна пыль да трава — ни золота, ни драгоценной утвари, ни молодых и сильных пленников./
Кайнен в сопровождении изменившегося в лице Каббада ворвался во двор храма как раз в ту минуту, когда небольшая группка из пяти или шести раллоденов — только что из гущи сражения, со свежими отметинами, в потемневших от крови и грязи доспехах — пыталась пройти мимо старичка,
/О боги/ Это же тот самый, что подарил мне амулет. Денег еще брать не хотел… Я положил на блюдо для пожертвований, и там была только пыль… Его зовут У клак. Нет! Только не это…/ который закрывал своим телом ветхие двери./
Воины были молодые, опьяненные запахом крови и огня, ошалевшие от вседозволенности победители, и им было уже все равно, кого убивать. Веселые, не боящиеся гнева богини, которая согласна жить в такой нищете. Да они и не знали, кому принадлежит этот храм.
Старичок схватил копье
/откуда он его достал, только что ничего в руках не было?!/
и с натугой приподнял его так, чтобы острие было направлено в сторону солдат.
События развивались стремительно, и протестующий, отчаянный крик Кайнена слился с предсмертным слабым вскриком жреца.
— Его зовут У клак! Его зовут У клак! — зачем-то исступленно кричал таленар, и испуганные раллодены кинулись врассыпную: слишком уж был он ужасен, такой же окровавленный, грязный, как и они, но какое же пламя пылало в его глазах.
— Он его даже удержать не мог, слишком тяжелое, — прошептал Аддон, прижимая к себе безвольное тело — легкое, иссохшее стариковское тело того, кто так недавно делил с ним свой нищенский кусок хлеба.
— Я должен был догадаться. Должен!
— Все повторяется, друг Аддон, — тихо сказал Каббад, наклоняясь
— Я так и не вспомнил, кому принадлежал этот проклятый храм в Паднату.
Возле таленара неслышно и робко выросла фигура в дорогих доспехах.
Расширенные от возбуждения зрачки, белое лицо, тонкие и благородные черты, прямая осанка, гордый разворот плеч… Чудо что за воин.
— Прости меня, таленар, — сказал он, и Кайнен понял, что именно этот юноша пронзил мечом несчастного старика. — Не знаю, что на меня нашло? Он ведь и копья удержать не мог, слишком был слабый. И храм этот жалкий, и старики заброшенные и несчастные.
Там еще двое сидят, я им хлеба и мяса оставил. Сушеного. Мне правда жаль… Но я понимаю, что теперь ничего не изменишь. Что будет со мной, таленар?
— Будешь видеть его во сне, а иногда и наяву. И отчаянно пытаться вспомнить, как же его звали, и решить неразрешимую загадку: отчего ты ударил его? Он ведь такой беспомощный.
Тебя как зовут, сынок?
— Аддон. В твою честь, таленар Кайнен. Я Аддон Антее. Мой отец, Рия Антее, был с тобой в битве при Паднату, и в Габаршаме, и…
— Довольно, иди, — глухо приказал военачальник. — И постарайся искупить это преступление, иначе оно догонит тебя через десятки ритофо.
Воин легко поклонился и убежал.
На его лице была написана растерянность.
Кайнен медленно оглянулся.
Зарево пожара. Тела, тела, тела… В неестественных позах, в самых неожиданных местах, нанизанные на копья, пронзенные мечами и стрелами, обгоревшие, разбившиеся, свисающие безвольно со стен. Среди мертвых — женщины, старики. Дети?! Разграбленный город, свалка бездомных вещей, у которых больше нет хозяев. Глиняная игрушка — ярко раскрашенная рыбка с глуповато-веселой мордочкой — валяется у закопченной стены.. Чья-то рука в бурых и засохших потеках крови подбирает ее…
Он уже все это видел недавно. Да что же это за наваждение?! Каббад держал в руках рыбку с ярко раскрашенной глуповатой мордочкой:
— Наше прошлое постоянно будет преследовать нас, друг Аддон. А мы пойдем вперед: у нас нет иного выбора. Мститель уже явился в этот мир, и времени почти не осталось.
Царица Аммаласуна права — все это необходимо; мы будем расплачиваться за каждую каплю невинной крови, пролитой сегодня, и нет нам ни прощения, ни оправдания. Такова цена.
В этот момент на подворье храма ворвался всадник на взмыленном жеребце, и копыта коня выбили звонкую дробь по каменным плитам.
— Таленар Аддон! — доложил запыхавшийся гонец. — Турнага схватили!
К ногам Кайнена почтительно положили напитанный темной влагой мешок. Он даже не стал спрашивать, что в нем, а просто взял его и забросил на спину шарахнувшегося в сторону коня.
Царица Аммаласуна хотела получить голову мятежного орфа Турнага?
Что ж, она получит ее…
ГЛАВА 7
1
Он с каждым днем становится сильнее, — заметил воин вполголоса.