Голубая Луна - Возвращение

Грин Саймон

Теперь всё это было в прошлом, благодаря легендарным дедушке и бабушке Короля Уильяма, доброму Королю Виктору и Королеве Катрионе, которые вместе подавили восстание Нереального, лишили его силы и погрузили в сон Дикую Магию. Ради всеобщего блага.

Когда Кэтрин и Малькольм наконец приблизились ко Двору, они не могли не заметить, что почти каждый коридор и проход, через который они проходили, был заполнен людьми, от слуг до аристократов, и все они оживлённо разговаривали друг с другом. И все они внезапно смолкали, когда Принцесса и Чемпион приближались к ним. Конечно, голоса звучали снова, как только они проходили мимо и оказывались вне пределов слышимости. Эти люди знали, что происходит, даже если Кэтрин и Малькольм

не знали. Но никто не стал бы с ними разговаривать. На самом деле, люди невинно смотрели на них, когда они приближались, а затем быстро отступали, если казалось, что они подходят слишком близко. Некоторые вообще разворачивались и убегали, вместо того чтобы поделиться информацией. Кэтрин была искренне озадачена таким поведением, будучи столь любимой всеми, но Малкольму показалось, что он начинает понимать. В редких случаях, когда ей не удавалось добиться своего, Принцесса могла закатить потрясающую истерику: она была склонна громить всё, что попадалось ей под руку, и даже гонять людей, которые не успевали отойти достаточно быстро. Он попытался притормозить, чтобы обдумать всё в своей обычной неторопливой и методичной манере и понять, что происходит, но Кэтрин не хотела. Она была слишком нетерпелива, слишком отчаянно хотела знать, и безжалостно торопила его. Это всегда было её манерой - встречать проблемы лицом к лицу.

*

Когда Принцесса и Чемпион наконец-то добрались до Двора, они оба с удивлением обнаружили, что огромные двойные двери были надёжно закрыты. Если раньше они спешили рука об руку, то теперь когда они приближались к дверям Малкольм постарался тихо, но твёрдо разнять руки… Стража в полной готовности стояла перед дверями. Король знал о близости их отношений - все знали, - но не стоило выставлять их напоказ на публике. Некоторые вещи просто не принято делать. Кэтрин было на это наплевать, но Малькольм понимал, что такое приличия. Однажды он попытался объяснить это Кэтрин, и она назвала его очень грубым словом.

Они остановились перед закрытыми двойными дверями. Обычно их не закрывали, когда Двор заседал. На самом деле ни Кэтрин, ни Малкольм не могли припомнить, чтобы они были закрыты раньше. А теперь, вместо двух обычных церемониальных охранников, здесь была дюжина хорошо вооружённых стражников, и все они выглядели как опытные бойцы.

Малкольм узнал нескольких из них по прошлым пограничным стычкам. Он обратился к ним по имени, но они лишь холодно смотрели на него. Разводящий стражи полностью проигнорировал его, обращаясь исключительно к Екатерине.

– Принцесса, к сожалению, вам необходимо оставаться здесь, за пределами Двора, пока я отправлю сообщение, чтобы сообщить Королю о вашем прибытии.

– Нас вызвал сюда Король, - быстро сказал Малкольм, когда на лице Кэтрин сгустились грозовые тучи.
– Что здесь происходит?

– У меня есть приказ, - ответил стражник, попрежнему глядя только на Екатерину. По тому, как он это сказал, Малкольм понял, что от его слов не будет никакого толка.

Кэтрин открыла рот, чтобы сказать что-то, что, несомненно, только усугубило бы ситуацию, но Малькольм схватил её за руку и сжал её достаточно сильно, чтобы она вздрогнула, а затем отвел её на достаточное расстояние от дверей.

Затем двери открылись ровно настолько, чтобы впустить одного охранника, и быстро закрылись снова. Кэтрин вырвала свою руку из хватки Малькольма, посмотрела на него, а затем, нахмурившись, несколько раз прошлась перед закрытыми дверями, репетируя все те ужасные вещи, которые она собиралась сказать своему отцу, как только войдёт внутрь.

Малкольм задумчиво смотрел на две огромные статуи, установленные по обе стороны от дверей, - доброго Короля Виктора и Королевы Катрионы. Лица были чёткими и детальными, но настолько идеализированными, что невозможно было понять, насколько они точны. Все говорили, что они были хорошими людьми и мудрыми

правителями, и что следовать их путём было трудно. Малкольм сомневался, что их когда-нибудь заставляли ждать за закрытой дверью. Они бы просто выбили двери, а потом перешагнули через любого, кто встал у них на пути. Кэтрин остановилась, чтобы посмотреть, чему Малкольм уделяет столько внимания.

– Мои прабабушка и прадедушка, - сказала она.
– Думаешь, они когда-нибудь поставят статуи тебе и мне? Вряд ли, не так ли? Как ты можешь надеяться проявить себя, если ты вырос в тени таких легенд, как эти двое? Меня от этого тошнит.

– Они были просто людьми, - сказал Малкольм.
– Делали всё возможное в трудные времена, без сомнения. Если будет возможность, читай подлинные хроники, а не официальные. И не обращай внимания на легенды.

– В этой жуткой старой дыре история и легенда часто одно и то же, - сказала Кэтрин.
– Видишь вон тот длинный диван? Как ты думаешь, из него получился бы приличный таран?

Возможно, к счастью, огромные двойные двери наконец-то открылись - скрытые противовесы сработали бесшумно. Кэтрин бросилась вперёд, прямо ко Двору, а Малькольм поспешил за ней. Войдя в огромный зал Двора Редхарта, они сразу же обнаружили, что он полон Лордов и Леди, придворных и политиков, и все они одеты в свои первостатейные официальные наряды. И все они громко и оживленно разговаривали, когда двери открылись… только для того, чтобы замолчать в тот момент, когда появились припозднившиеся Кэтрин и Малкольм. Единственным звуком теперь было мягкое шлёпанье двух пар сапог по натёртому воском и отполированному полу, когда Принцесса и Чемпион направились прямо к Королю Вильгельму, восседавшему на троне.

Он смотрел прямо на них, и не в хорошем смысле. Малькольм почувствовал, как по его позвоночнику пробежали внезапные мурашки. За все годы, что он служил своему Королю, он никогда не видел, чтобы Уильям смотрел на него таким взглядом.

Придворные и политики отступили влево и вправо, освобождая Кэтрин и Малкольму широкий пустой проход, направляя их прямо к трону — на случай, если они подумывали пойти куда-нибудь ещё. Малкольм пытался прочесть выражения лиц окружающих, но не мог. Что бы ни произошло при Дворе или должно было произойти, это было достаточно важно, чтобы на всех их лицах застыло одно и то же неподвижное выражение. Большинство присутствующих даже не встретились с ним взглядом. Малкольм посмотрел на Короля. Его лицо было холодным, застывшим и решительным, и совершенно непроницаемым.

Король Вильгельм был облачён в свои самые богатые и церемониальные одеяния, но.., почти без стиля. Он был крупным и коренастым мужчиной средних лет, с седеющими волосами, и его корона всегда казалась ему слегка великоватой.

Годы напряжения и бесконечных обязанностей сказались на нём, но он попрежнему был энергичным и властным. Он всегда был сторонником грубой силы: всё делал напролом и доверял Судьбе. Но он мог быть деликатным и даже коварным, когда того требовали обстоятельства. Большинству памятен случай, когда он забил предателя до смерти голыми руками прямо перед Двором, на глазах у всех. Потому что этот человек был его другом… на протяжении стольких лет.

Малкольм почувствовал, как его собственный хмурый взгляд становится всё более напряжённым, пока это не стало по-настоящему болезненным. Проклятье, что все эти люди здесь делают? На сегодняшнее заседание не было запланировано ничего примечательного. Насколько он знал. Наконец Малкольму пришло в голову, что его, должно быть, намеренно держат в неведении относительно всего этого.

Потому что, что бы там ни было решено, все знали, что он этого не одобрит. По его незащищённой спине побежали мурашки в ожидании стрел от замаскированных лучников. Он не сделал ничего плохого, ничего, что могло бы оправдать внезапную казнь без суда и следствия… Нет, это было не то.