Голубая луна
Шрифт:
– Спасибо за добрые проводы, Иван!
– сказала она, почувствовав приход зла.
Это было несправедливо и недальновидно, в лицо и при свидетелях обвинять Великого князя в подлости, неблагодарности и коварстве. Вот теперь, если бы он любил ее хоть на каплю меньше, чем утверждал прежде, Герде действительно не жить. Достаточно Ивану повести бровью, и гридни избавят его от настырной бывшей. Во всяком случае, попробуют это сделать, и, если будут продолжать "пробовать", ей не жить. Тягаться с целым государством не под силу даже такой сильной колдунье, как она. Но, похоже, Иван ее, и в самом деле любил.
– Герда!
–
– Ты же знаешь, как я тебя люблю! Я бы никогда...
– Ирину ты ко мне тоже не подсылал?
– Какую Ирину?
– нахмурился совершенно сбитый с толку Иван, впрочем, так и задумывалось.
– Ах, да! Ты знаешь ее под другим именем. Ирина - это боярыня Василиса Борецкая. Она очень сильная колдунья. Чуть ли не глава новгородского ковена.
– Я даже не знал, что она колдунья.
– Теперь знаешь. К слову, она сказала, что ее послал убить меня князь Белозерский.
– Ты это точно знаешь?
– Я ее пытала, Иван, - покачала головой Герда.
– Жестоко, без снисхождения. Злая была, особо не церемонилась...
– Она?..
– Мертва, разумеется, ведь ты бы ее отпустил, не наказав, точно так же, как выпустил своего брата...
На самом деле, она хотела сохранить Борецкой жизнь, но потом передумала и свернула ей шею. Действительно была зла.
– Ты права, - тяжело вздохнул мужчина, неохотно признавая свою ошибку, свою нерешительность.
– Я снова проявил слабость... И зря. Глеб будет сейчас же арестован.
– Ты хозяин, - пожала плечами Герда, - тебе и решать.
– Кто третий?
– А вот третий самый интересный, знаешь ли...
– улыбнулась она, но, по-видимому, улыбка у нее получилась нехорошая.
– Карлотта де Роз, Каро, твоя фрейлина принесла мне пропитанное ядом письмо. Откроешь такое, и все, - сказала она, переждав приступ бешенства.
– Попыталась меня отравить, сука! Меня! По твоему приказу, Каро! Скажешь нет?
– Как ты смеешь?!
– неожиданно взбеленилась принцесса.
– Мало ли, кто что...
– Помолчи!
– остановил ее Иван.
– Не бойся, князь!
– Подняла руку Герда.
– В память о нашем несбывшемся счастье, я не стану мстить. И те люди, которые собрались перед твоими палатами, не мятежники. Они просто пришли, чтобы меня защитить. Как оказалось, не все новгородцы подлецы, и не все готовы смириться с предательством. Это же я, если помнишь, спасла твою невесту и захватила в плен предателя. Впрочем, полагаю, что ты его уже простил... Но тогда, скажи спасибо, что я захватила его живым. Могла ведь и не пощадить. Бой в детинце был жестокий, все кровью умылись...
– Ах, да, - съерничала она, балансируя на грани дозволенного, - совсем забыла. Тебя же там не было. Обещал, но не пришел... Но бой за детинец я все-таки выиграла. Не ты, князь, а я. Скажешь нет?
– Не скажу, - покачал он головой.
– Скажи ты. Чего ты хочешь?
– Виру, - твердо ответила Герда.
– Назови цену, - мертвым голосом предложил Иван.
"А то ты не знаешь! Цена должна соответствовать преступлению, а за некоторые преступления виру не берут, за них наказывают. За предательство, например, за подлость..."
– Нет, - покачала она головой.
– Виру должен назначить ты сам. Ты теперь Великий князь, Иван, тебе и судить. Люди должны знать размеры твоей справедливости...
Это был хорошо рассчитанный удар.
– Что ж, так тому и быть, - тяжело вздохнул Иван, и на этом их встреча закончилась, но последнюю точку в их отношениях поставила все-таки Герда.
Уже выходя из зала, она остановилась в дверях и посмотрела на Шарлотту. Быстро, коротким поворотом головы, через плечо. В последний раз.
"Прощай!"
***
Иван не стал тянуть с вирой. Уже к полудню в Полоцком подворье появился думный боярин Великого князя и вручил Герде составленные этим днем документы. Герда получала титул княгини Нотебургской с жалованными землями и городом Шлиссельбургом, отданным ей на кормление, то есть становилась удельной княгиней - главой одной из девяти новгородских княжеских фамилий. Доходы с этого княжества бралась взымать в ее пользу великокняжеская казна с обязательством раз в год переводить полученные суммы в "Банк Союза Торговых Городов".
– Щедро, - прокомментировала Другая Она, заглядывая Герде через плечо.
– Magna res est amor, как говорится.
– Помолчала бы!
– попросила Герда, которой от всего этого было плохо, хотя она сама все это и спровоцировала.
Уезжать из Новгорода с пустыми руками было бы глупо. Так что последний акт драмы был от начала и до конца спланирован и осуществлен ею самой. Другое дело, что Каро могла бы и не посылать к Герде свою фрейлину с письмом, написанным отравленными чернилами, ближники князя Ивана напали на нее тоже сами без всякой провокации с ее стороны, дав ей повод подозревать в неблагодарности и коварстве как раз того, кого они пытались защитить от ошибочного решения. Да и бояре не вовремя подсуетились. Эти и вовсе сделали что-то не то, не так и не вовремя. Но зато дальше все уже зависело от нее, от того, как она интерпретирует случившееся, как представит это самому Ивану и каким с ее подачи предстанет новый Великий князь Гардарики перед своим народом. И теперь уже трудно было сказать, чего было больше в решениях князя Ивана, его любви к Герде или страха предстать перед Новгородским Вече тем, кого в Гардарике называют "дерьмо человечишка". Ему нежданно-негаданно взошедшему на престол, - да еще и при таких скверных обстоятельствах, - плохо выглядеть в глазах подданных было не с руки. Но, как бы то ни было, возведение в княжеское достоинство с передачей Герде немалого удела с большим торговым городом в придачу, выглядело широким жестом.
– Что там еще?
– Другая Она, стоявшая за спиной Герды, и не думала смущаться, она за интересы своего материального воплощения болела как бы не больше, чем сама Герда.
– Обещают не позднее, чем через семь дней выплатить миллион рублей золотом и наградить богатыми дарами.
– Как-то расплывчато.
– Мне бы хватило и миллиона, а подарки... Дареному коню в зубы не смотрят...
– Тоже верно, - неожиданно легко согласилась недоверчивая по своей природе Другая Она.
– А это что за бумага?