Голубая роза. Том 1

Страуб Питер

– Может быть, я мог бы поговорить с ним?

– Может быть. Боб остался, когда я продал отель – этот человек был словно обвенчан с «Сент Элвином». И вот еще что – Гленрой Брейкстоун. Ничто не проходило мимо него, за это можно поручиться. Он знал каждого, кто работал в отеле.

– Они с Бобом Бандольером были друзьями?

– У Боба Бандольера не было друзей, – сказал Ральф и снова рассмеялся. – И Боб никогда не сблизился бы с негром.

– Но со мной он согласился бы поговорить?

– Нельзя сказать точно, – Ральф посмотрел

на часы, потом на дверь, из которой мы только что вышли. – Если выясните что-нибудь интересное, расскажите. Мне тоже очень любопытно.

Мы вернулись в часовню. Стоявший у стола Джон поднял голову и удивленно взглянул на нас.

– Кто будет сидеть на всех этих стульях? – спросил Ральф.

Джон с отвращением изучал пустые пластиковые стаканчики.

– Люди из фирмы Барнетта и клиенты. И, конечно, набьются репортеры. Они вьются вокруг, как мухи.

Несколько секунд все молчали. Затем к нам подошли Марджори и Алан Брукнер. Марджори сказала Алану несколько слов, и он растерянно кивнул, так что непонятно было, расслышал старик слова миссис Рэнсом или нет.

Я налил им кофе, и следующие несколько секунд мы все молча смотрели на гроб.

– Красивые цветы, – произнес наконец Ральф.

– Я только что сказала то же самое, – отозвалась Марджори. – Правда, Алан?

– Да, да, – подтвердил Брукнер. – О, Джон, я забыл спросить тебя, что происходило в полицейском управлении. Тебя долго допрашивали?

Джон закрыл глаза. Марджори резко повернулась к Алану, расплескав кофе на правую руку. Поставив чашку, она помахала рукой в воздухе, пытаясь ее остудить.

– Тебя допрашивали? – удивился Ральф.

– Нет, папа, меня не допрашивали.

– Тогда зачем полиции понадобилось говорить с тобой? Ведь они уже поймали убийцу.

– Похоже, что Драгонетт сделал фальшивое признание.

– Что? – воскликнула Марджори. – Но ведь все знают, что это сделал он.

– Все это выглядит не слишком правдоподобно. У Драгонетта было явно недостаточно времени, чтобы съездить в больницу к моменту смены дежурных, потом заехать в магазин и купить все, что ему надо, и вернуться домой в то время, в которое он вернулся. Продавец, отпускавший ему диск для пилы, сказал, что они долго беседовали. Драгонетт не мог обернуться так быстро. Он просто стал признаваться во всем, чтобы заслужить доверие следователей.

– Этот человек, должно быть, сумасшедший, – важно произнесла Марджори.

Впервые за весь день Алан улыбнулся.

– Джонни, но я так и не понял, зачем полицейским понадобилось беседовать с тобой? – снова спросил Ральф.

– Ты же знаешь полицейских. Им просто необходимо пережевывать одно и то же по десять раз. Они хотели, чтобы я вспомнил каждого, кого я видел, когда входил в больницу, когда выходил из больницы, и все остальное, что может им хоть как-то помочь.

– Надеюсь, они не пытаются...

– Конечно, нет. Я ушел из больницы и пошел прямо домой. Тим слышал, как я вошел около пяти минут

девятого. – Джон посмотрел на меня. – Возможно, они захотят, чтобы ты это подтвердил.

Я сказал, что рад быть ему полезен.

– Они приедут на похороны? – спросил Ральф.

– О, да, – ответил Джон. – Наша вездесущая полиция будет, как всегда, на страже.

– Ты ничего не говорил обо всем этом. Мы так ничего бы и не узнали, если бы Алан не затронул эту тему.

– Главное сейчас то, что с нами нет Эйприл, – сказал Джон. – И сегодня мы должны думать только об этом.

– А не о том, кто убил ее? – прогрохотал вдруг Алан так, что каждое слово было подобно артиллерийскому разрыву.

– Алан, перестань кричать на меня! – возмутился Джон.

– Тот, кто сделал это с моей дочерью, – человеческий мусор. – По какому-то странному капризу природы, голос Алана Брукнера звучал в два раза громче, чем голос обычного человека, сейчас он ревел, как гоночная машина, разогнавшаяся на ровной дороге. Причем даже сейчас, когда от его голоса дрожали стекла, он вовсе не кричал, а говорил, как обычно. – Он не заслуживает того, чтобы жить на этом свете.

Покраснев, Джон отошел от стола.

В дверь заглянула «Зовите меня просто Джойс».

– Что-нибудь не так? – спросила она. – В этой комнате такой шум, что можно разбудить всю округу.

Алан прочистил горло.

– Наверное, я слишком громко говорю, когда волнуюсь, – сказал он.

Одарив нас потрясающе неискренней улыбкой, Джойс вышла. Должно быть, в коридоре за ее спиной притаился отец, потому что слышно было, как Джойс сказала уже за дверью: «Интересно, эти люди подозревают о существовании валиума?»

Даже Алан Брукнер на секунду улыбнулся.

Затем он обернулся и посмотрел на Джона, который стоял, держа руки в карманах, как и его отец, и молча разглядывая ковер под ногами.

– Джон, а Грант Хоффман тоже будет на похоронах?

Я вспомнил, как Алан спрашивал меня о Гранте Хоффмане, когда он был еще одет в провонявшую одежду, а в раковине в коробках из-под пиццы копошились тараканы.

– Понятия не имею, – ответил Джон.

– Это один из наших самых перспективных кандидатов на степень доктора философии, – пояснил Алан, обращаясь к Марджори. – Начинал у меня, но два года назад я передал его Джону. А потом он пропал из виду, что очень странно, потому что Грант – замечательный студент.

– С ним все было в порядке, – сказал Джон.

– Грант обычно приходил ко мне после консультаций с Джоном, но в последний раз он даже не заглянул.

– Он не пришел шестого числа на консультацию, – пожаловался Джон. – Я прождал его целый час, не говоря уже о том времени, которое потратил, катаясь туда-сюда в автобусе.

– Он заходил к вам домой? – спросил я Алана.

– Так точно. Примерно раз в неделю. Иногда помогал мне убираться в кухне. Мы говорили о том, как движется его диссертация и вообще о всякой всячине.