Голубая роза. Том 2
Шрифт:
* * *
Уважаемый детектив Фонтейн!
Обращаюсь к вам, отчаявшись получить ответы от шефа полиции Васса и сержанта Майкла Хогана. Я – историк-любитель, чьи последние исследования касаются моста на Горацио-стрит и бара «Зеленая женщина». И среди других интересных тем, связанных с этими местами, произошедшие в пятидесятом году убийства «Голубой розы». Мне очень хотелось бы ознакомиться с этим делом, и я уже выражала готовность самостоятельно
Детектив Фонтейн, я пишу именно вам благодаря вашей репутации отличного следователя. Надеюсь, что вы поймете: я тоже веду своего рода расследование, предметом которого является прошлое. Буду очень благодарна, если вы хотя бы ответите на это письмо.
Ваша с надеждой
Эйприл Рэнсом.
– Она старалась заморочить ему голову, – сказал Джон. – «Ваша с надеждой» – да Эйприл никогда не произнесла бы такие слова.
– Тебе не кажется, что она вполне могла осмотреть бар «Зеленая женщина»?
Джон выпрямился и посмотрел мне в глаза.
– Мне кажется, что я не знаю ответа ни на один из твоих вопросов. Я ведь не знал даже, над чем работала Эйприл.
– Она тоже не совсем это знала, – сказал я. – Ведь это лишь отчасти историческое исследование.
– Она никак не могла остановиться на достигнутом! – сказал Джон, делая шаг в мою сторону. – В этом-то все и дело. Ей мало было быть звездой у «Барнетта», мало было писать те же статьи, которые пишут все, ей мало было... – Он осекся и мрачно посмотрел на лежавшую перед нами рукопись. – Ну что ж, давай попробуем добраться в нижний город, пока не начался этот чертов марш.
Едва оказавшись в машине, Джон нагнулся и полез под сиденье.
– О, нет, – воскликнул я.
– О, да, – сказал Джон, доставая револьвер. – Неприятно говорить об этом, но он может нам понадобиться.
– Тогда можешь на меня не рассчитывать.
– Хорошо, я пойду один. – Он откинулся на спинку, втянул живот и засунул револьвер за пояс брюк. Затем снова посмотрел на меня. – Я не думаю, что нам действительно понадобится револьвер, Тим. Но если мы встретим кого-то, не хочу чувствовать себя совсем беспомощным. Неужели тебе не интересно посмотреть на это место?
– Я кивнул.
– Но это ведь только для уверенности в себе.
Я завел машину, не сводя глаз с Джона.
– Как у Фрицманна?
– Я сделал ошибку, – Джон улыбнулся, а я выключил мотор. Джон поднял руки. – Нет, нет, я действительно считаю, что не должен был этого делать. Мне очень жаль. Поехали, Тим.
Я снова завел машину.
– Не делай так больше. Никогда.
Джон покачал головой, запахивая куртку поверх торчащей из-за пояса рукоятки.
– Но представь себе, что кто-нибудь войдет, когда мы будем там. Разве не лучше мы будем себя чувствовать, зная, что у нас есть револьвер?
– Если бы его держал в руках я – может быть.
Джон молча распахнул куртку, вынул из-за пояса револьвер и протянул его мне. Я положил его рядом на сиденье, чувствуя под бедром его неприятную твердость. Когда зажегся красный сигнал светофора, я взял револьвер
– Зачем Алану понадобилось покупать пистолет?
Джон улыбнулся.
– Его купила отцу Эйприл. Она знала, что старик держит в доме кучу денег, несмотря на все ее усилия уговорить его положить их в банк. Думаю, она понимала, что, если кто-то проникнет в дом, Алану достаточно будет помахать пушкой, и грабитель убежит со всех ног.
– Если пистолет предназначался лишь для того, чтобы помахать им, не надо было покупать патроны.
– Она и не покупала. Просто велела отцу прицелиться в любого, кто проникнет в дом. Но в прошлом году, когда Эйприл не было в городе, Алан позвонил мне и устроил истерику по поводу того, что дочь не доверяет ему, а ведь он умеет обращаться с оружием лучше, чем я...
– Это правда? – Алан Брукнер не походил на человека, которому приходилось часто стрелять.
– Он достал меня – мучил до тех пор, пока я не отвез его в магазин, где он купил две коробки гильз. Не знаю, говорил ли он об этом Эйприл. Думаю, что нет.
Когда я ехал по Горацио-стрит, до нас донесся с находящейся на другом берегу Иллинойс-авеню шум – рокот толпы, выкрикиваемые в мегафон лозунги.
Я поглядел в ту сторону. Улица была забита людьми, некоторые несли плакаты и лозунги. Рядом ходил, таинственный, как рыцарь в доспехах, облаченный в шлем полицейский.
Дома в этой части Горацио-стрит выглядели заброшенными. В припаркованных машинах какие-то мужчины пили пиво и играли в карты.
– Ты просмотрел дело? – спросил я Джона.
– Забавно, да?
– Да, им даже не пришло в голову спросить, кого недавно уволили.
– Ты не заметил? Ну же! – Джон удивленно посмотрел на меня. – Кто был тем единственным человеком, с которым им надо было поговорить? Кто знал об отеле «Сент Элвин» больше, чем все остальные?
– Твой отец.
– Они говорили с моим отцом.
– Гленрой Брейкстоун? Но протокол его допроса тоже есть в деле.
– Ты не хочешь думать.
– Тогда скажи мне.
Джон посмотрел на меня с отвратительной хитрющей улыбкой.
– Там нет показаний знаменитого Боба Бандольера. Это не кажется тебе странным?
2
– Ты, должно быть, ошибаешься, – сказал я.
Джон скривился.
– Я уверен, что читал в деле про Боба Бандольера.
– Другие люди упоминали его время от времени в своих показаниях. Но он не работал в отеле в тот период, когда произошли убийства. Так что Дэмрок, вероятно, просто не вспомнил о нем.
Перед мостом я свернул влево, на Уотер-стрит. В сорока футах сидел на своем бетонном фундаменте бар «Зеленая женщина». На вензеле над входом удобно устроились голуби. Я медленно поехал вдоль левой стороны бара, потом свернул еще раз, и мы оказались на задворках. Над задней дверью виднелись два слуховых окошка. Мы с Рэнсомом осторожно закрыли двери, стараясь не хлопнуть ими. Марш протеста придвинулся ближе. Было слышно, как толпа скандирует «Справедливость для всех!», «Справедливость для всех!»