Голубая роза. Том 2
Шрифт:
Когда я забрался в машину, Джон рассеянно барабанил пальцами по приборной панели. Я вывел машину из-за угла бара. Джон пытался смотреть одновременно в нескольких направлениях, словно за нами крались не меньше дюжины убийц с оружием наперевес.
– Ты сможешь выехать отсюда? – спросил Джон.
– Ты хочешь, чтобы я завез тебя домой? – спросил я.
– Что ты имеешь в виду?
– Я собираюсь в Элм-хилл, чтобы разыскать все-таки семейство Санчана.
Джон застонал с трагическим выражением лица.
– Но зачем тебе это?
Я сказал, что он прекрасно знает
– Нет, не знаю, – возразил Джон. – И считаю это пустой тратой времени.
– Я заброшу тебя на Эли-плейс.
Джон без сил откинулся на спинку сиденья. Я повернул у светофора на Горацио-стрит и поехал по мосту.
– Ну что ж, давай, прожигай мой бензин, – сказал Джон, покачав головой.
Прежде чем свернуть на шоссе восток-запад, я действительно остановился у бензозаправки и залил полный бак горючего.
5
Плам-Бэрроу-лейн пересекала Бейбери в том месте, где возвышалось над низенькими домишками большое серое здание в колониальном стиле, похожее скорее на адвокатскую контору, чем на жилой дом. После того, что мы увидели внутри бара, Элм-хилл казался уродливым и зловещим.
Дома с их именными табличками и огромными почтовыми ящиками смотрели на мир так же слепо, как заброшенные строения на Горацио-стрит. Вполне возможно, они были такими же пустыми. Двери гаражей с дистанционным управлением плотно впечатывались в асфальт подъездных дорожек. Наша машина была единственной на всей улице. А мы с Рэнсомом, возможно, единственными людьми на Элм-хилл.
– Ты хоть понимаешь, куда едешь? – спросил меня Джон.
Это было первое предложение, которое он произнес с тех пор, как милостиво разрешил мне тратить его бензин. Всю дорогу Джон молча смотрел в окно.
– Это их улица, – сказал я.
– Какое все одинаковое, – Джон решил перенести свой гнев на то, что нас окружало. Хотя, конечно, он был прав: все улицы на Элм-хилл действительно выглядели одинаково.
– Ненавижу эти тупые игрушечные городки! – продолжал Джон. – Они пишут на табличках собственные имена, чтобы не ошибиться домом, когда возвращаются поздно ночью. Знаешь, что мне не нравится во всем этом больше всего? Все такое грязное, как будто липкое.
– Я отвезу тебя домой и вернусь сюда один, – сказал я, и Джон тут же замолчал.
Из дальнего конца квартала дом Санчана выглядел почти неповрежденным. Женщина в джинсах и сером свитере засовывала картонную коробку в старый синий фургон «вольво», стоящий в гараже. На траве рядом с ней стоял высокий торшер с белым круглым абажуром. Короткие белые волосы женщины блестели на солнце.
Я остановил наш «понтиак» позади «вольво». Джон засунул пистолет под сиденье. Женщина отошла от фургона, взглянула на дом и направилась к нам. Когда я вышел из машины, она улыбнулась мне невеселой, слегка кривоватой улыбкой. Наверняка решив, что мы из страховой компании, она махнула рукой в сторону дома.
– Вот, сами видите, – женщина говорила с едва различимым европейским акцентом. – Все было бы не так плохо, но взрывом разрушило пол на всем пути в спальню.
Красота, о которой говорили ее бывшие соседи, еще угадывалась
– Было очень страшно, но сейчас уже все в порядке.
На пороге появился седой мужчина с копной густых волос и изможденным, худым лицом. Он нес в руках стопку сложенной одежды. Пообещав вернуться, чтобы переговорить с нами, он обошел вокруг фургона и положил свою стопку рядом с коробкой.
Джон подошел ко мне, и миссис Санчана стала показывать, что осталось от ее дома. Взрыв произошел со стороны кухни, и крыша обрушилась в результате пожара. У задней стены почерневшей гостиной стояла закопченная мебель. Кафельный пол был усыпан осколками стекла и фарфора. От руин исходил тяжелый запах горелой ткани и мокрой золы.
– Надеюсь, нам удастся спасти устоявшую часть дома, – сказал мистер Санчана. Он говорил с тем же акцентом, что и его жена. – А как вам кажется?
– Мне лучше объяснить все сразу, – сказал я, назвав свое имя. – Я оставил здесь вчера записку, в которой написал, что приезжал поговорить сюда о вашем бывшем соседе, Бобе Бандольере. Я понимаю, какое ужасное время вы сейчас переживаете, но буду очень благодарен, если вы все же найдете для меня время.
Мистер Санчана покачал головой и ушел примерно в середине моей речи, но его жена дослушала меня до конца.
– А как вы узнали, что мы жили с Бандольером в одном доме? – спросила она.
– Поговорил с Франком и Ханной Белнап.
– Тереза, – позвал ее с порога муж.
– Я нашла вашу записку, когда мы вернулись домой в десять часов, но решила, что звонить уже слишком поздно.
– Я буду благодарен за любую помощь, – сказал я. – Я понимаю, что навязываюсь, но...
Джон внимательно смотрел на пострадавший от пожара дом.
– У нас столько дел, – сказал муж Терезы. – Сейчас просто нет времени говорить об этом человеке.
– Вчера кто-то следовал за мной сюда из Миллхейвена, – сказал я Терезе. – Я едва успел разглядеть его. И когда прочитал сегодня утром о вашей трагедии, сразу же усомнился, был ли взрыв случайным.
– Что вы имеете в виду? – Мистер Санчана быстро подошел к жене. Волосы его напоминали металлическую щетку, а белки глаз были испещрены красными лопнувшими сосудами. – Только потому, что здесь побывали вы, кто-то проделал с нами эту чудовищную вещь? Это смешно! Кому это могло понадобиться?
Тереза несколько секунд стояла молча, потом повернулась к мужу.
– Ты говорил, что хочешь сделать перерыв.
– Сэр, – сказал Дэвид Санчана. – Мы не видели мистера Бандольера и не разговаривали с ним уже несколько десятилетий. – Он погрузил пальцы в свои жесткие волосы.
Тереза снова внимательно посмотрела на меня.
– Почему этот человек так интересует вас?
– Вы помните убийства «Голубой розы»? – ответил я вопросом на вопрос. И тут же заметил, как сузились ее зрачки. – Я ищу информацию, имеющую отношение к тем событиям, и в связи с отелем «Сент Элвин» всплыло имя Боба Бандольера.