Голубка
Шрифт:
Если мы не увидимся… О! В этом страхе заключены все муки ада… Что ж, тогда я буду перечитывать эти письма, каждый день прибавляя к ним еще более безнадежный, чем все предыдущие, листок, и умру над последним, написав: «Я люблю тебя!»
Я думала, что исчерпала для тебя все тревоги и все радости сердца. О, я чувствую, что в будущем меня ждут такие бездны радости или боли, в какие я и не заглядывала!
Завтра! Почему на этом слове так задрожала моя рука?
Завтра решается моя судьба, завтра я
Завтра! Завтра! Завтра!
Я напишу очень короткую записку, чтобы не обременять бедняжку лишним весом. Я объясню тебе все в нескольких словах.
До завтра, любимый мой! Я проведу ночь в молитвах и даже не буду пытаться заснуть: все равно мне это не удастся.
Господи Боже мой, хотела бы я знать, что делаешь ты! Понимаешь ли ты, как я люблю тебя, как страдаю?
Вот и рассвело, любимый мой; как и думала, я не спала ни минуты и всю ночь молилась.
Надеюсь, что Господь услышит меня и сегодня ты узнаешь, где я, узнаешь, что я свободна и жду тебя.
Голубка охвачена тем же нетерпением, что и я: она стучит в окно клювом и крыльями.
Сейчас я выпущу тебя, бедняжка! Дай Бог твоему крылу достаточно силы, чтобы ты смогла проделать этот путь!
Я прерываю письмо, чтобы написать тебе записку, которую голубка отнесет или — увы! — может быть, лишь попытается отнести тебе.
Если голубка доберется до тебя, любимый мой, прочти это письмо и, не теряя ни секунды, спеши ко мне, как спешила бы я, зная, где тебя найти.
Я свободна, я люблю тебя, и я жду тебя в монастыре, в Монтольё, между Фуа и Тарасконом, на берегу Арьежа.
Позже ты узнаешь, отчего я не пишу подробнее, почему моя записка так коротка и так тонка бумага.
Ты узнаешь все это и о всех наших несчастьях, наших тревогах, наших надеждах, если милая вестница долетит до тебя, потому что, как только она до тебя долетит, ты немедленно — не правда ли? — отправишься в путь.
Я жду тебя, любимый мой, как слепой жаждет увидеть свет, как умирающий стремится к жизни, как умерший ждет воскресения.
Лети, милая голубка, лети!
На нас лежит проклятие!
О мой любимый, что с нами будет? Мне остается только умереть в отчаянии и слезах.
Она больше не может летать:
Протянув руки, с разбитым сердцем, не переставая кричать от боли, я побежала к ней и подобрала ее. Немного отдохнув, она снова попробовала взлететь, но снова упала!
Я упала рядом с ней и, в отчаянии катаясь по земле, стала руками и зубами рвать траву.
Боже! Боже! Что со мной станет! Я была слишком горда своим счастьем, слишком спокойна за него; оно было в моих руках, но рок разжал их, и бесценное сокровище выпало.
Господи! Господи! Неужели ты не пошлешь мне озарения, света, огня?!
Господи, Господи, помоги мне! Господь мой, пожалей меня! Господи, Господи, я схожу с ума!..
Подожди, подожди.
Господь милосердный, я была услышана, и молитва моя исполнилась.
Послушай, послушай, любимый, в моем сердце снова зародилась надежда; вернее, эта надежда, это озарение посланы мне свыше.
Послушай! Из своего окна я так часто следила глазами за полетом нашей голубки, когда она покидала меня, что могу без ошибки пройти два или три льё в этом направлении. Она пролетала над истоком широкого ручья, возле Фуа впадающего в Арьеж. Она должна была лететь над леском Амуртье, над рекой Сала между Сен-Жироном и Устом.
Вот что я сделаю.
Я снова надену платье странницы и пойду искать тебя. Я дойду до деревушки Рьёпреган — голубка всегда исчезала в той стороне — и, пройдя ее, снова обращусь к голубке за помощью. Каждый раз она сможет пролетать расстояние примерно в сто шагов. Пусть так! Она пролетит сто шагов, отдохнет, затем пролетит еще сто шагов, указывая мне путь. Я буду следовать за ней, как евреи шли за огненным столпом по ночам и за облачным столпом при свете дня; как они, я тоже буду искать землю обетованную и найду ее или умру в пути от усталости и боли.
Увы, я знаю: путь будет долгим. Прости мне, бедная голубка, те страдания, что я причиняю тебе, кроткая мученица нашей любви! Бедняжка не сможет делать больше одного или двух льё в день, но меня это не остановит, любимый мой: даже если мне придется потратить на поиски всю мою оставшуюся жизнь… О да! Я буду искать тебя до своего последнего дня.
Итак, я отправляюсь в путь. Я выхожу сегодня же, не медля ни минуты.
Я все рассказала нашей настоятельнице — все, не назвав только твоего имени. Эта святая и благородная женщина разделила со мной мою боль, и мы такали вместе. Она предложила взять кого-нибудь в провожатые, но я отказалась: мне нужно было быть одной; то, что мне предстоит совершить — область инстинкта, тайна Неба и наша; однако я обещала написать ей, если найду тебя. Не получив письма, она поймет, что меня уже нет в живых: безумная и отчаявшаяся, я умерла где-нибудь в лесу, у дороги, на берегу неизвестной реки.