Голубое Сало

Сорокин Владимир Георгиевич

Перед дверью остановился, произнес:

– Зэркало.

Появилось зеркало.

Сталин недоверчиво посмотрел на себя – желтолицего старика с редкими рыжеватыми усами, обвислым носом, низким рябым лбом, бесцветными глазами и седыми, зачесанными назад волосами. Поправил клапан на белом кителе, кашлянул и шагнул в дверь.

Булькнув, она впустила его в большую, ярко-оранжевую комнату. Голый, невероятно худой молодой человек полулежал на огромном подиуме, утопая в шевелящихся ворсинках

живородящей шерсти. Неестественно белая кожа его была покрыта подвижной татуировкой: 69 иссиня-черных дельфинов непрерывно появлялись и исчезали на его груди и руках. Мармолоновая пластина сложной формы обтягивала голый череп молодого человека и плавно уходила под кожу. Белые глаза его смотрели на парящую красную пирамидку – стабилизатор М-баланса. Юноша жевал вяленую саранчу и потягивал пиво из узкого стакана.

На полу, на стальной доске лежал пласт голубого сала, сращенный из узких шматков.

– Разрешите, гаспадин ST? – произнес Сталин своим бесцветным голосом.

– Ты совсем V-2 потерял, старый сяотоу? – проговорил юноша высоким голосом, обнажая сиреневые зубы.

– Я все нашел, гаспадин ST, – Сталин раскрыл книгу. – Вот, здесь в главэ номэр четыре напысано: сплачивание в прямоугольный грэбень гараздо надежней, чем сплачивание в трэугольный.

– А это что? – показал юноша глазами на голубое сало.

– А это и есть сплачиваные имэнно в прямоугольный грэбень, гаспадин ST.

– И он, по-твоему, – надежен?

– Савершенно надежен, гаспадин ST.

– Ты уверен, рипс нимада?

– Я абсолутно уверен, гаспадин ST. Юноша кинул в Сталина саранчой:

– А если по швам расползется, как у Сидни Новикофф?

– У нее сплачение было на гладкую фугу, гаспадин ST. Паэтому и распадалось.

– А если сделать «ласточкин хвост»? – юноша почесал свой расшитый бисером член. Сталин прижал книгу к груди:

– Гаспадин ST. Паймыте, пожалуста. Саедынение шматков тыпа «ласточкин хвост» применяется только… Раздался сигнал получения голубиной почты.

– От кого это, рипс сяобень? – поставил стакан юноша.

– Я сэйчас прынесу, – Сталин вышел, положил книгу на свой стол и по винтовой лестнице с трудом поднялся на крышу.

Там было мокро и промозгло – мартовский ветер гнал по небу клочья облаков, внизу погружалась в сумерки Москва.

Клон-голубь размером с гуся сидел в стальной клетке и ритмично дергал серой, переразвитой грудью, Узловатые лапы со свирепыми когтями намертво вцепились в клетку Сталин вытянул из гнезда электрод, подошел к клетке. Кося большими черно-желтыми глазами, голубь раскрыл мощный клюв и зашипел. Сталин тронул почтаря электродом. Голубь дернулся и забился в слабой агонии. Сталин открыл клетку, вытянул из гнезда электронож и умело разрезал голубя

пополам. Изношенные крылья птицы мелко трепетали. Сталин вынул из желудка почтаря серебристую капсулу, смахнул тряпкой кровь, сунул в карман кителя. Затем нажал педаль, и обе половины клон-голубя провалились в мусоропровод.

Сталин спустился вниз, протянул капсулу юноше:

– Прашу вас, гаспадин ST

Тот взял капсулу, раскрыл. В ней оказалась полоса свернутой рисовой бумаги, исписанная мелким почерком. Юноша прочел вслух:

2 января.Привет, mon petit.Тяжелый мальчик мой, нежная сволочь, божественный и мерзкий топ-директ. Вспоминать тебя – адское дело рипс лаовай, это тяжело в прямом смысле слова.И опасно: для снов, для L-гармонии, для протоплазмы, для моего V-2.Еще в Сиднее, когда садился в траффик, начал вспоминать. Твои ребра, светящиеся сквозь кожу, твое родимое пятно «монах», твое безвкусное tatoo-pro, твои серые волосы, твои тайные цзинцзи, твой грязный шепот: поцелуи меня в ЗВЕЗДЫ.

Юноша зевнул, кинул письмо на пол:

– Все-таки пеньтань этот Глогер, а? Сталин осторожно пожал сутулыми плечами:

– Нэ очень умный человэк.

Юноша отхлебнул пива:

– Tatoo-pro я уже полгода не ношу, серых волос у меня в помине не было, рипс шен шен. А в ЗВЕЗДЫ целовать липкий Boris никогда не умел. Он умел одно – сопливить отношения. А ты знаешь, сяочжу, как я не выношу этого.

Он встал:

– Значит, ты уверен, что прямоугольный гребень не подведет?

– Абсолутно, гаспадин ST.

Юноша потянулся своим тонким телом, хрустнул костяшками пальцев и визгливо выкрикнул:

– Зер-ка-лааа!

Вокруг него поплыли три зеркала.

– Набрось, – приказал он Сталину.

Сталин осторожно поднял со стальной доски пласт голубого сала и накинул на костлявые плечи юноши. Составленная из 416 шматков, накидка светилась голубым, доходя юноше до пояса. Сталин застегнул замок молибденового ошейника. Юноша поправил его, уперся руками в бедра, неотрывно глядя в плывущие зеркала:

– Если я на Пасхальном балу раскрашу носорога – пойдешь к моему деду в навигаторы.

– Все будэт харашё, – натянуто улыбнулся Сталин. Юноша покружился, накидка тяжело прошелестела.

– Ну? Похож я на Фэй Та? – спросил он свое отражение.

– Как двэ капли, – ответил Сталин, и с хорошо скрытой ненавистью посмотрел на него.