Голубоглазая богиня

Робертс Памела

С трудом, едва не теряя сознания от охватившего его возбуждения, но зная, что не может уступить ему, Гарри приподнял голову и прохрипел:

— Лес… Лесли, не искушай меня. Пожалуйста, не надо… Я не могу…

— Не можешь? — Она открыла глаза и почти испуганно взглянула на него. — Но почему? Я думала… думала…

— О, Лесли, прошу, не терзай меня, — едва не теряя остатки воли к сопротивлению, прошептал Гарри и заставил себя разжать руки и выпустить ее прекрасное, столь вожделенное тело.

Потому что знал, что это, увы, ни к чему не приведет.

Она

молча отвернулась. Он поднялся с кровати и прошел в ванную, пустил холодную воду и подставил под струю пылающую голову, надеясь остудить жар и в то же время прекрасно понимая, что это не поможет. Память о пережитом позоре — давнем и трехминутной давности — жгла раскаленным железом.

Через четверть часа Гарри вышел и посмотрел в сторону ее кровати, не зная, что сказать, как объяснить, но Лесли мерно дышала — то ли спала, то ли делала вид. Он тяжело вздохнул, не раздеваясь, упал на постель и закрыл глаза. И лежал долго-долго, терзаемый воспоминаниями о ее губах, о твердой груди, прижимавшеися к его, о ее вздохах и стонах и о разочаровании в ее голосе… О своем поражении… Очередном…

— Доброе утро, соня!

Гарри потянулся, повернулся, сел и увидел улыбающуюся Лесли.

Улыбающуюся? И тут же воспоминания о вчерашнем позоре нахлынули с неудержимостью морского прилива. Почему она улыбается? Насмехается над ним? О какой ужас!..

Ему захотелось натянуть на голову одеяло и спрятаться, нет, провалиться сквозь землю. Но ее веселый голос помешал осуществить желаемое:

— Ну-ну, не прикидывайся спящим. Я же вижу, что ты проснулся. Давай-ка вставай скорее. Я просто умираю, как есть хочу.

Он внимательно вслушивался и в слова, и в интонации, но не заметил ни тени издевки. А Лесли тем временем продолжала:

— Ну же, поторопись. А то я одна отправлюсь завтракать…

И он с благодарностью поддержал предложенный ею легкий тон:

— Но-но, не надо угрожать. Партнеры так не поступают.

Лесли засмеялась.

— Ладно, партнер, я спускаюсь вниз и жду тебя в машине. Даю тебе пять минут. Потом пеняй на себя.

— Эй, пощади! — взмолился Гарри. — Мне хоть побриться надо, а то я на разбойника похож. Тебе стыдно будет показаться в моем обществе.

— Ну хорошо, — уступила она. — Тогда четверть часа, но ни секундой дольше. Кстати, куда это ты нас завез?

— Альбукерке, Нью-Мехико.

— Понятно. Итак, поторопись.

Лесли направилась к выходу, но у самой двери остановилась и повернулась. Пристально посмотрела на Гарри, который немедленно побагровел. И задумчиво произнесла:

— А знаешь, пожалуй, тебе не стоит бриться.

— Нет? Но почему? — поразился он и машинально провел рукой по подбородку. — Это же просто отвратительно. Я ненавижу всю эту мерзкую растительность. Уж в чем-чем, а в неряшливости я себя никогда не мог упрекнуть.

— Тем более! — с торжеством воскликнула она. — Ты почти что на себя не похож. А завтра и вовсе…

— Ты что, смеешься надо мной? — возмутился Гарри.

— Да нет же! О господи, ну неужели ты сам

не понимаешь? Нас ищут, так?

— Так.

— Но кого ищут? Девицу с длинными белокурыми волосами по имени Бэбс и гладко выбритого парня лет тридцати, которого зовут Гарри Джодди. А мы…

— Ха! Да ты просто гений!

— Знаю, — довольно отозвалась Лесли. — И еще знаю, что отныне мы будем регистрироваться под моим именем, а не под твоим. Моего-то настоящего никто не знает.

— Верно, — неожиданно тихо согласился молодой человек. — И я тоже…

Лесли кинула на него быстрый взгляд, но промолчала.

Почему? Что она от него скрывает? И он решил задать тревожащий его вопрос вслух.

— Скрываю? — удивленно вскинув брови, произнесла Лесли. — Ничего. Никогда не думала, что это так важно — представляться полностью. Впрочем, у нас, помнится, и возможности такой не было при первой встрече, а потом… Меня зовут Лесли Тэлли, если тебя это так интересует. Самое обычное, ничем не выдающееся имя. Просто я никогда не использовала его ни в Эль-Дентро, ни в Ногалесе. Вот и все.

— Тэлли… — задумчиво повторил Гарри. Фамилия что-то смутно ему напоминала, но что именно?

Нет, не помню, наконец решил он. Да, в общем-то, она, безусловно, права, какое значение имеет фамилия? И почему незнание ее так меня уязвляло?..

— Ну ладно, — прервала его размышления Лесли, — если мы собираемся сегодня действовать по новому плану, то давай поторопимся. Не стоит терять деньги, платя за лишние сутки. Ты — в душ, а я тем временем соберу наше барахло и отнесу в машину. Ты ведь за номер вчера заплатил? — Гарри кивнул. — Тогда остается только ключ сдать.

Не прошло и четверти часа, как молодые люди покинули мотель. Они направились к ближайшему ресторану, рассудив, что, чем дальше от центра города, тем дешевле.

Утолив первый голод, Гарри попытался затеять серьезный разговор об их перспективных планах и его непосредственном участии в них, но Лесли только отмахнулась.

— Даже и не начинай. Достаточно того, что мы непрерывно мотаемся по дорогам, когда тебе полагалось бы лежать и выздоравливать. Не хочу показаться занудой, но, думаю, твои ребра заслуживают большего внимания, чем мы им уделяем. Так что не твое это дело — пытаться найти работу. Подумай сам, единственное, что тебе могут предложить на временной основе, — это нечто, связанное с тяжелой физической нагрузкой, не требующее никакой квалификации. Ну и что, тебе станет легче, если ты будешь по восемь-десять часов копать какую-нибудь траншею?

— Будет, — твердо ответил Гарри.

— А мне — нет, — с неменьшей твердостью тут же заявила Лесли. — Если тебе так уж необходимо срочно чем-то заняться, вспомни о своей основной профессии. Ты черт знает сколько лет потратил на то, чтобы научиться писать. Вот и пиши. Все, что тебе необходимо, — это голова и пальцы. Машинка твоя в багажнике.

Он удивленно взглянул на нее.

— Писать? Но о чем? Я же репортер… И потом, какой от этого прок? Что толку заниматься тем, от чего не получишь ни цента?