Голубой болид
Шрифт:
– Вы извините, Михаил Алексеевич, но мне надо спешить… Сегодня у меня ночное дежурство, - виновато улыбаясь, сказал Лучинский.
– Заходите завтра… Вы играете в шахматы?
– спросил Антонов, пожимая ему руку.
– О, шахматы это моя страсть, пожалуй, не меньшая, чем рыбная ловля.
КУРЬЕЗЫ ДОКТОРА ЛУЧИНСКОГО
Врач Лучинский оказался интересным партнером. Профессор Антонов был сильным игроком, но должен был признать, что играет слабее. Правда, Лучинскому и в шахматы не везло так же, как и с рыбной ловлей. Взяв инициативу в свои руки в начале
Лучинский шахматист был очень похож на Лучинского рыболова.
– Шах!.. Еще раз шах! И… вашему королю остался один выход - поднять руки вверх и рассчитывать на милость победителя… Мат! Михаил Алексеевич, - громко опустив на доску ферзя, ликовал он.
– Да, если бы я не имел этого белого офицера, партия была бы проиграна… Но на сей раз вы ошиблись… Ничья!
– сказал Антонов, снимая слоном подставленного ферзя.
На веранде, ярко освещенной электрическим светом, за шахматным столиком сидели Антонов и Лучинский. Из глубины дома в открытые двери доносились мелодичные звуки рояля. Лозы дикого винограда, обвивавшие веранду, делали ее уютной.
– Кого можно поздравить с победой?
– спросил весело Лукич, вошедший со двора.
– Опять Корней Карпович сделал ошибку и выгодную для него партию свел вничью, - ответил, улыбаясь Антонов.
– Присаживайтесь, Лукич. Сейчас вы будете свидетелем кровопролитного сражения. Думаю, что Корней Карпович постарается взять реванш и перейдет к яростным атакам.
Шахматы расставлены. Началась следующая партия. Лучинский умело разыграв северный гамбит, быстро захватил инициативу.
– Теперь-то, ваше величество, вам не уйти от меня - с твердой уверенностью в голосе сказал он, атакуя левый фланг Антонова.
– Цыплят по осени считают, уважаемый партнер, - упорно защищаясь, возразил Антонов.
– От добровольных пожертвований не отказываюсь, особенно в трудные минуты жизни… Закусим лошадкой!
– сказал он, объявляя шах и снимая ферзем коня.
Потеря коня сразу ослабила атаки Лучинского и после нескольких разменов, проведенных Антоновым, привела партию к невыгодному для врача эндшпилю…
– А теперь попробуйте, догоните!
– продвигая проходную пешку в ферзи, сказал Антонов.
Перевес на ферзя привел Лучинского к поражению.
– Я, пожалуй, пойду?
– сказал он, поднимаясь с места.
– Рассчитывать на успех сегодня нельзя, да и уже поздно… пора на отдых.
– А мне, пожалуй, отдыхать не придется - уже двенадцать часов, а через час меня поднимет моя подруга, - сказал Антонов.
– Разве ваша жена тоже здесь?
– удивился врач.
– Нет… Я вдовец… Я имею в виду другое… Меня уже с давних пор не покидает бессонница.
– Это дело не опасное. Расскажите, как она протекает… Мы подберем средства и метод лечения, - предложил Лучинский.
– Уже несколько лет подряд я имею обыкновение просыпаться в час-два ночи и не спать до рассвета… Я не могу назвать это явление в полном смысле бессонницей - спутницей больного.
Несмотря на мои пятьдесят восемь лет, я чувствую себя прекрасно… С вечера я быстро засыпаю и ночью просыпаюсь бодрым. В это время мой мозг, отдохнув от непродолжительного сна, требует дополнительной нагрузки… Я испытываю какую-то особую потребность думать, или, как принято говорить, у меня наступает момент
– И вы это время, наверное, проводите в постели?
– Нет, я выхожу к морю и наслаждаюсь свежестью его дыхания и шумом волн.
– А перемена климата и обстановки не изменили вашу привычку?
– Частично да… За четыре дня пребывания здесь бессонница посещала меня всего лишь два раза… Вот и сегодня я ожидаю ее.
– Интересно! Очень интересно!.. Правда, это невропатологическое [10] явление, которым я обычно не занимаюсь… Но у меня есть хорошее проверенное средство, - сказал Лучинский.
10
Невропатология - наука о нервных болезнях,
– Которое вы хотите мне предложить?
– спросил
Антонов.
– Да. Я сегодня же пришлю его вам. Принимайте по четыре раза в день… Надеюсь, что ваша бессонница не повторится, - сказал самодовольно Лучинский, надевая шляпу и направляясь к выходу.
На другой день после завтрака научные сотрудники, прикомандированные к экспедиции Антонова, собрались в своей комнате.
– Ничего не понимаю! Для чего ему потребовало возбуждать нервную систему у профессора?.. Таблетки Лучинского от бессонницы оказались наоборот сильным возбуждающим средством!
– размахивая результатом химического анализа, возбужденно говорил Окунев.
– А может быть он ошибся?.. Как он привык это делать на шахматной доске и в море при ловле бычков?
– Высказал свое мнение Зимин.
– Но тогда ему надо запретить врачебную практику… Ведь он своим клиентам может по ошибке дать яд, - сказал Окунев.
– А вы оставили Антонову лекарство Лучинского?
– спросил Грачев.
– Конечно, нет… Я на всякий случай заменил его таблетками от кашля… Профессор кашляет, и они ему вреда не принесут… Придется установить наблюдение за «чудаком» Лучинским. Боюсь, как бы он чего-нибудь не натворил… Эта история со спасением дочери профессора у меня вызывает сомнения - не слишком ли это наивный прием для того, чтобы познакомиться с Антоновым и завоевать его расположение?.. Вот что!
– после небольшой паузы, что-то обдумывая, сказал Окунев - Ты, товарищ Зимин, займись Тоней, а Лучинского поручаю тебе, товарищ Грачев. С выполнением этих задач надо торопиться, но так, чтобы не вспугнуть дичь.
ЗИМИН И ГРАЧЕВ ВЫПОЛНЯЮТ ЗАДАНИЕ
Галя Антонова тихо вошла в гостиную. То, что она там увидела, невольно заставило ее остановиться, сделать шаг назад и притаиться за портьерой. В комнате перед большим трюмо, под ритмичные звуки танца заведенной радиолы, какая-то фигура в светлом костюме выделывала самые уморительные па. По пышной светло-русой шевелюре и по-детски почти круглому лицу, густо покрытому веснушками, она узнала научного сотрудника Зимина.
Он, заметив в зеркало Галю, легкими быстрыми движениями очутился у двери.