Голубой горизонт
Шрифт:
– Бешвайо!
Никто не пошевелился, и после крика короля воцарилась тишина. Бешвайо повернулся и прошел вдоль рядов простершихся воинов.
– А это кто такие? – Его голос был полон презрения. – Мужчины ли те, кто пресмыкается передо мной в пыли? – взревел он и насмешливо рассмеялся. – Нет! – сам ответил он себе. Потом гордо выпрямился и вытянулся. – Это малые дети. Неужели это воины? – спросил он у неба и рассмеялся нелепости своего вопроса. – Это не воины. Воины напоили свои копья кровью врагов короля. А это сопливые дети.
Он прошел вдоль линии, пиная лежащих.
– Вставайте, малыши! – кричал
Воины вскакивали с проворством акробатов, их молодые тела были доведены до совершенства постоянными тренировками. Бешвайо презрительно покачал головой. Он отошел. Потом вдруг высоко подпрыгнул и приземлился с элегантностью пантеры.
– Встаньте, дочери мои! – крикнул король, и девушки встали и закачались перед ним, как поле темных лилий.
– Видите, как их красота затмевает солнце? Разве может король позволить этим еще не отнятым от груди бычкам покрыть своих прекрасных телок? Нет, потому что у них между ног нет ничего стоящего. Этим прекрасным коровам нужны сильные быки. Их чрева жаждут семени великих воинов.
Он снова прошел между рядами.
– Вид этих молодых бычков мне так не нравится, что я отсылаю их прочь. Они не увидят моих телок, пока не станут быками. Идите! – взревел он. – Идите! И не возвращайтесь, пока не напоите свои копья кровью врагов короля. Уходите! И возвращайтесь, только когда убьете человека и на правой руке у вас будет коровий хвост. – Он замолчал и с высокомерным презрением посмотрел на воинов. – Мне тошно смотреть на вас. Убирайтесь!
– Байете! – в один голос закричали воины. – Байете! Мы слышали голос Черной Тучи с Неба! Мы повинуемся!
И они пошли тесными рядами, строго держа равнение и распевая похвалы Бешвайо. Как темная змея, вилась их колонна по склону холма, поднялась на вершину и исчезла за ней. Бешвайо вернулся и сел на свой стул. Он продолжал свирепо хмуриться, но, не меняя выражения лица, шепотом сказал Джиму:
– Видел их, Сомойя? Это молодые львы, и они рвутся к крови. Лучшие плоды любого года моего правления. Ни один враг не устоит против них. – Он повернулся к Луизе. – Видела их, Веланга? Может ли какая-нибудь девушка в моем королевстве устоять перед ними?
– Прекрасные молодые люди, – согласилась она.
– Теперь мне не хватает только врага, против которого можно было бы их послать. – Лицо Бешвайо стало еще страшнее. – Я обыскал землю во всех направлениях на двадцать дней перехода и не нашел пищи для своего копья.
– Я твой брат, – сказал Джим. – Я не могу позволить тебе страдать из-за такой нехватки. У меня есть враг. Ты мой брат, и потому я поделюсь с тобой врагом.
Бешвайо долго смотрел на него. Потом громогласно расхохотался, и все индуны и беременные жены по-рабски подхватили его смех.
– Покажи мне своего врага, Сомойя. Мы с тобой сожрем его, как пара черногривых львов – газель.
Три дня спустя, когда фургоны двинулись назад к побережью, их сопровождал Бешвайо во главе своих новых отрядов. Он и все его закаленные в битвах индуны распевали боевые гимны.
Выполняя приказ Дориана, «Дух» и «Месть», войдя в Мозамбикский пролив, разъединились. Кумра поплыл вдоль западного берега острова Мадагаскар, а Батула вдоль восточного побережья материка. Они заходили во все рыбачьи деревни на берегах. У старосты
Батула и Кумра тонкой сетью растянули их от острова до материка, потом отвели свои корабли на юг, так чтобы только оставаться в виду лодок. Они надеялись таким образом помешать лодкам дезертировать, рассчитывая увидеть их сигналы о появлении конвоя военных дау Заяна, не выдав собственного присутствия. Заметив одну-две таких маленьких лодки, наблюдатели с кораблей Заяна примут их за невинных рыбаков, обычных в этих водах.
В такой бесплодной деятельности медленно тянулись недели. Разведочные лодки были источником постоянных стычек. Их экипажи не привыкли к столь длительному пребыванию в море. Они жаловались на опасности, неудобства и скуку, или их лодки начинали разваливаться, или плохая погода загоняла их в порт. Сеть так поредела, что в ненастье или ночью даже такой большой флот, как у Заяна, мог незаметно пройти в прорехи.
Батула разместил фелуку Тасуза в самой вероятной позиции, в виду низкой голубой береговой полосы Африки. Он полагал, что Заян будет держаться поближе к торговым поселениям Омана, за долгие столетия появившимся во всех удобных речных устьях и заливах вдоль всего побережья. Эти базы помогут Заяну снабжать корабли свежей водой и припасами.
Все эти долгие скучные дни Батула нервничал. На рассвете он поднимался на грот-мачту «Мести» и смотрел в рассеивающуюся тьму, чтобы первым увидеть фелуку Тасуза. И ни разу не был разочарован. Даже в самую плохую погоду, когда остальные суденышки искали убежища у берега, Тасуз упрямо оставался на своей позиции. И хотя иногда казалось, что его корабль погребен под серыми волнами Мозамбикского течения, грязный косой парус рано или поздно показывался из полумглы.
Этим утром ветер стих, сменившись мягким зефиром. Море на горизонте волновалось, длинные волны Мозамбикского течения двигались с севера. Батула с тревогой искал фелуку, но не был готов к тому, что призрачные очертания ее косого паруса покажутся из тумана менее чем в миле прямо впереди.
– На ней синий флаг! – возбужденно воскликнул Батула. На мачте фелуки, как летающий змей, развевался на ветру длинный синий вымпел. Это был цвет аль-Салила.
– Сигнал. Тасуз обнаружил вражеский флот.
Батула сразу понял опасность. Морской туман с восходом солнца рассеется, и видимость будет отличная до самого горизонта. Невозможно сказать, насколько фелука опередила вражеский флот.
Батула так быстро спустился по вантам, что разорвал кожу на ладонях; не успел он коснуться палубы, как приказал поворачивать корабль на юг. Тасуз последовал за ним, и скоро быстрая фелука сократила расстояние. Через час корабли оказались так близко, что Тасуз смог прокричать Батуле:
– Вниз по проливу идут не меньше пяти больших кораблей. За ними могут быть другие. Я не вполне уверен, но мне показалось, что на горизонте я видел и другие паруса.