Голубой молоточек. Охота за сокровищами
Шрифт:
— Но по крайней мере, он ее друг.
Она повернула голову, словно изумленная, что кто-то может дружить с ее дочерью:
— Откуда вам это известно?
— Я разговаривал с ним. Видел их вместе.
— Он просто использовал ее.
— Не думаю. В одном я уверен: беря картину, Фрэд вовсе не собирался ее продавать и не надеялся извлечь какую-то выгоду. Несомненно, он немного помешан на этой картине, но это уже другой вопрос. При помощи ее он хотел разрешить загадку Чентри.
— Вы в это верите? — спросила она, испытующе глядя на меня.
— Да, верю. Возможно, Фрэд не очень-то уравновешен.
— Так что же случилось с картиной?
— Он оставил ее на ночь в музее, и оттуда ее похитили.
— Откуда вы это знаете?
— Он сам мне сказал.
— И вы ему поверили?
— Не совсем. Я по-прежнему не знаю, что сталось с картиной. И сомневаюсь, что Фрэд знает. Но, по моему мнению, он не заслуживает тюрьмы.
Она подняла на меня глаза:
— Так это туда его повезли?
— Да. Вы могли бы его выручить, если бы захотели.
— Почему я должна это делать?
— Потому что, насколько я понимаю, он единственный друг вашей дочери. И по моему мнению, Дорис находится в таком же отчаянии, как Фрэд, может быть, даже в большем.
Она оглядела стоянку и окружающую ее пустынную территорию. На горизонте вырисовывались в туманной дымке стройные башни университета.
— Почему она должна пребывать в отчаянии? — недоуменно спросила она. — Мы дали ей все. Ведь я в ее возрасте училась в школе секретарш, а кроме того, подрабатывала на полставки. И мне это даже нравилось, — произнесла она с сожалением и какой-то горечью. — По правде говоря, это был лучший период моей жизни. — Она придвинулась к окошку и повернулась ко мне. — Я вас не понимаю. Вы странный детектив. Мне казалось, что люди вашей профессии должны преследовать воров и сажать их за решетку.
— Я это и сделал.
— Но теперь хотите все переиграть. Почему?
— Я вам уже объяснил. Фрэд Джонсон, что бы он ни сделал, не вор. Он друг Дорис, а она нуждается в близком человеке.
Миссис Баймейер отвернулась от меня и опустила голову. Светлые волосы упали вниз, обнажив нежную шею.
— Джек убьет меня, если я вмешаюсь.
— Если вы говорите серьезно, то возможно, именно Джеку следует находиться в тюрьме.
Она окинула меня возмущенным взглядом, который однако тут же смягчился и сделался более естественным.
— Я знаю, что мне делать. Я посоветуюсь обо всем со своим адвокатом.
— Как его зовут?
— Рой Лэкнер.
— Он специалист по уголовным делам?
— Он занимается разными делами. Некоторое время выступал защитником в суде.
— Он одновременно и адвокат вашего мужа?
Она некоторое время колебалась; посмотрела мне в лицо, затем отвела глаза.
— Нет. Я пошла к нему, чтобы узнать, на что могу рассчитывать в случае развода с Джеком. Мы говорили также и о Дорис.
— Когда это было?
— Вчера, во второй половине дня. Не знаю, зачем я вам все это рассказываю.
— Вы поступаете совершенно правильно.
— Надеюсь, что так. Я рассчитываю на ваш такт.
— Постараюсь не обмануть ваши ожидания.
Мы поехали в центр города, в контору Лэкнера; по пути я повторил ей все, что мне стало известно о Фрэде.
— Неизвестно еще, что из него получится, — заключил я
Контора Лэкнера помещалась в перестроенном деревянном домике, стоявшем на границе между зажиточными кварталами и трущобами. Дверь нам отворил молодой человек с голубыми глазами; у него была светлая борода и прямые льняные волосы, почти достигавшие плеч. Он улыбнулся открытой, приятной улыбкой и крепко пожал мою руку.
У меня было желание войти и поговорить с ним, но Рут Баймейер ясно дала мне понять, что не хочет моего присутствия. Вела она себя решительно и высокомерно; у меня мелькнула мимолетная мысль, не связывают ли ее с этим молодым человеком более тесные узы.
Я сообщил ей название своего мотеля и поехал на набережную, чтобы отыскать Паолу и вручить ей пятьдесят долларов, переданных ее матерью.
XXVI
Отель «Монте-Кристо» разместился в четырехэтажном каменном доме, бывшем до этого частной резиденцией. В настоящее время здесь висело объявление о «специальной скидке для гостей, приезжающих на уик-энд». Некоторые из этих гостей как раз попивали пиво в холле и играли в карты, чтобы определить, кто будет расплачиваться за него. Дежурный администратор оказался маленьким человечком с фальшивой улыбкой и настороженным взглядом, который при виде меня сделался еще более настороженным. Очевидно, он ломал голову над вопросом, полицейский я или нет.
Я не стал разрешать его сомнения, потому что иногда и сам не уверен относительно этого, просто спросил насчет Паолы Граймс.
Он взглянул на меня так, будто не понимал, в чем дело.
— Такая смуглая девушка… у нее длинные черные волосы и хорошая фигура.
— Ах да! Номер триста двенадцатый. — Затем обернулся и посмотрел на щит с ключами. — Ее нет в номере.
Я даже не стал спрашивать, когда можно ее застать; скорее всего, он и сам этого не знал. Я положил доллары в бумажник и запомнил номер комнаты. Перед уходом я заглянул в бар: от прежнего великолепия мало что осталось. Все дежурившие здесь девушки были блондинками. На пляже, примыкавшем к гостинице, было много женщин с длинными черными волосами, однако Паолы среди них не оказалось.
Подъехав к зданию редакции, я поставил автомобиль возле тротуара в том месте, где можно было стоять не более пятнадцати минут. Бетти сидела в информационном отделе за пишущей машинкой, спокойно пробегая пальцами по клавишам. У нее были синие тени вокруг глаз и ненакрашенные губы. Она казалась усталой и разочарованной; мой приход не повлиял заметным образом на ее настроение.
— Что случилось, Бетти?
— Я не продвинулась вперед в деле Милдред Мид. Мне почти ничего не удалось выяснить.
— Так возьми у нее интервью.
Лицо Бетти приобрело такое выражение, словно я собирался ударить ее.
— Глупые шутки.
— Я вовсе не шучу. Милдред Мид абонировала на главпочтамте в Санта-Тересе ящик номер сто двадцать один. Если тебе не удастся добраться до нее таким способом, то вероятно, ты отыщешь ее в одном из здешних приютов для выздоравливающих.
— Она больна?
— Больна и стара.
Взгляд Бетти и выражение ее лица значительно смягчились.
— Боже мой, но что же она делает здесь, в Санта-Тересе?