Голубой огонь
Шрифт:
— Но тебе это не удалось. — Он говорил уверенно. Она, по крайней мере, совсем не ощущала его неуверенности или обидчивости, свойственной мечтательному, чувствительному мальчику — Какой смешной маленькой плутовкой ты была. Я любил разыгрывать из себя героя перед тобой, хотя и не заслуживал твоих чувств, обретенных таким путем.
Она отдернула руку и стала развязывать оранжевый шарф на шее, как будто искала занятие для рук. Едва уловимая улыбка исчезла.
— Тебя прислал ко мне мой отец? — спросила она прямо, и мягкость исчезла в ее голосе и повадке.
— Я нахожусь одновременно в деловой поездке и на каникулах, — сказал
— Если он прислал тебя за мной, ответ будет только отрицательным. Мне сейчас двадцать три. Я не слышала о нем шестнадцать лет, пока он не написал недавно, вскоре после смерти моей матери. Я не знаю его. И не хочу знать.
— Мы должны поговорить об этом, — сказал он. — Ты позволишь мне прийти к тебе? Ради меня, — добавил он поспешно, поскольку увидел готовящийся отказ — Может быть, сегодня вечером? Поужинаем вместе?
Ее сопротивление угасло, и она расслабилась на сиденье рядом с ним.
— Я должна была понять, кто ты, в тот момент, как только услышала твою речь. Я не слышала южноафриканского произношения много лет, а каждое твое слово напоминает о нем.
— Я не южноафриканец по происхождению, — поспешно напомнил он.
Она кивнула.
— Да, я знаю. Твой отец был немцем, не так ли?
Его голос невольно стал жестче, и она почувствовала его отчужденность.
— Почему бы тебе не прийти ко мне вечером? — предложила она. — Если хочешь, я приготовлю для тебя ужин. Так нам проще будет поговорить, чем в ресторане. Был ли ты в последнее время в Кейптауне?
— Я и сейчас живу там, — сказал он. — Я работаю у твоего отца Никласа Ван Пелта.
Такси затормозило перед красным светом светофора, остановившим широкий поток транспорта на Мичиган-авеню. Недалеко впереди был виден мост, по ту сторону которого раскинулись кварталы Ближней Северной Стороны. Они уже почти приехали.
— Он, должно быть, очень стар, мой отец, — сказала она. — На восьмом десятке? Ему ведь было почти пятьдесят, когда он женился на моей маме. Она была молодая, слишком молодая для него. — Девушка повернулась к Дэрку и посмотрела на него в упор — Как он узнал, что мама умерла? Он никогда не интересовался нами до этого. Как он мог узнать об этом?
— У твоего отца есть друзья в Америке, — небрежно ответил Дэрк. Он должен быть осторожным сейчас и не проговориться о письме, которое предупредило старика о приближающейся смерти его жены. Было ясно, что девушка ничего не знает о письме своей матери.
Казалось, что Сюзанна слушает его, не доверяя полностью его словам, но и не отвергая их.
— Он заставлял ее страдать, — продолжала она с горечью — Моя мама была милой и веселой, любила шутить. Я никогда не забуду, как холодно он обращался с ней, когда не одобрял ее легкомыслия. Он надорвал ее сердце и ее дух тоже. Вот почему она сбежала из Южной Африки и взяла меня с собой.
Дэрк смотрел на автомобили, скользящие мимо, не поворачиваясь к девушке, сидящей рядом с ним.
— Мой отец совершил что-то плохое и сел в тюрьму из-за этого, да? — спросила она натянуто и неодобрительно, подобно ребенку, научившемуся у попугая взрослым словам.
Такси подошло к обочине тротуара, Дэрк открыл дверь и вышел, с облегчением прерывая ее речь.
— Мы вернемся к этому вечером, — сказал он и помог ей вынести из машины фотоаппарат и все остальное.
Она дала ему свой адрес, он дошел с ней до двери и вошел в сводчатый вестибюль с отражающими
— До вечера, — сказал он. — Tot siens — до новой встречи.
От родного прощания на языке африкаанс слезы навернулись ей на глаза, но она яростно смахнула их.
— Наверное, не следовало бы встречаться с тобой после всего этого. Я не хочу ничего вспоминать. Воспоминания очень тяжелы.
Он почувствовал какую-то непонятную нежность к ней и улыбнулся, зная, что она не отменит своего приглашения. Она резко повернулась и направилась к лифту. Он стоял, глядя ей вслед. Ее легкая осанка казалась трогательно неторопливой. В одной руке у нее был бесформенный берет, другой она поддерживала камеру, и яркое пламя ее волос сверкало в освещенном вестибюле. Он следил за ней, пока она не скрылась за дверью лифта.
Затем он покинул здание и широким шагом направился вдоль Мичиган-авеню в сторону своего отеля. Теперь он был готов к вопросу, затронутому в письме ее матери, — о невинном и беспомощном цыпленке, не имеющем гнезда, чтобы защититься от опасностей. Эта девочка отнюдь не беспомощна. Он был знаком с характером ее отца, от которого ей, видимо, передались упрямство и стойкость. Возможно, она тверже в своих убеждениях, чем он предполагал, но он приложит все усилия, на то есть много причин.
Едва уловимое волнение начало шевелиться в нем, когда Он, насвистывая, шагал вдоль авеню. Если бы кто-нибудь мог слышать мелодию, то он узнал бы в ней старую песню наездника-бура. Это была песня молодого человека, загнавшего ночью своего десятифунтового коня, чтобы утром быть со своей любимой.
Я буду думать о моей милой, когда сядет солнце, Сядет солнце, сядет солнце. Я буду думать о моей милой, когда сядет солнце, Низко, низко, за гору. Я буду скакать, я буду скакать, я буду скакать, Я буду скакать всю ночь, Когда светит луна… [1]Девушка тоже испытывала волнение. Весь остаток дня она постоянно думала о Дэрке Гогенфильде и о том, как мало она знает о прошлом.
1
Из песни «Как садится Солнце». Новые слова и музыка Жозефа Маре. Издание 1956 года
Ее мать родилась в Чикаго и жила там после смерти матери своего отца. Единственный раз она выезжала из страны с музыкальной труппой, в которой она была пианисткой. Когда тур закончился финансовым крахом, Клара осталась в Южной Африке. Там она вышла замуж и оставалась до тех пор, пока что-то, о чем она никогда не говорила, не оборвало ее совместную жизнь с Никласом Ван Пелтом. Это было в конце войны, и она смогла вернуться в Соединенные Штаты, в город, который она знала лучше всего, — Чикаго. На родине, для того чтобы обеспечить свою маленькую дочь и себя, она побывала в разных ролях — секретарей и администраторов, требующих доброго взгляда и очарования в манерах, что в Кларе счастливо сочеталось.