Голубой свет
Шрифт:
Лени. И я была всем руководила.
Геббельс. Ну, в общем, да. (Он смеется). В разумных пределах. Как я сказал, я не артист. Мое дело — политика. А творческие вопросы я бы доверил вам.
Лени. Вы разрешите мне делать то, что я хочу?
Геббельс(Ему это нравится). Да. В разумных пределах.
Лени. А финансирование?
Геббельс. Об этом позаботятся.
Лени.
Геббельс. Возьмете, кого хотите.
Лени. А распределение ролей?
Геббельс(Смеясь). Ну да, да!
Пауза.
Лени. А почему я?
Геббельс. Что вы имеете в виду?
Лени. А почему не Фанк, Пабст или еще кто-нибудь. У них больше опыта. И мастерства.
Пауза.
Геббельс. Мне понравился ваш фильм. Вот и все.
Лени. Вот и все.
Геббельс. И… может быть, я, как Юнта, хочу еще раз увидеть прекрасную пещеру.
Пауза. Он отпивает глоток кофе.
Мы бы хотели, чтобы вы сняли фильм о следующем съезде, на котором будет выступать Гитлер. Мы бы хотели, чтобы фильм передал всю силу его выступления. Ту силу, которая заставила вас сесть и написать письмо. Сила, которая заставила вас пойти с этим письмом на почту и, несмотря ни на что, отправить его. Мы должны ухватить эту властность. Этот авторитет. Эту страстность. Чтобы даже те, кто не видел и не слышал его в жизни, могли бы понять его. Могли бы откликнуться на его призыв. Считайте, что это экзамен.
Лени. А как насчет монтажа?
Геббельс. Монтажа?
Лени. Да. Кто будет монтировать?
Пауза. Он разглядывает ее. Снова наливает себе кофе.
Геббельс. Ну, вообще-то я так далеко вперед не заглядывал. А что это так важно?
Лени. Для меня — да. Думаю, что это главное в фильме.
Геббельс. А вы бы хотели монтировать фильм?
Лени кивает.
Лени. Да. Хотела бы.
Геббельс. Ну, тогда…Думаю, что это можно было бы обсудить.
Лени. Обсудить?
Геббельс. В зависимости от того, как будут продвигаться дела. Хорошо?
Он смотрит на нее. Подливает ей кофе.
Женщина. Должна сказать, что я сожалею. О том, что я сказала раньше. Я была не в себе.
Лени
Я так давно нахожусь по эту сторону моего стола. Иногда я забываю, как трудно приходится тем, кто делает фильмы…
Лени. Да.
Она смущенно оглядывается. Геббельса нет. Но ощущения остались. Что-то меняется. Снова настоящее время.
Женщина. Итак…давайте поговорим о вашем фильме. (Начинает читать сценарий вслух). Пентесилея. Вы давно над ним работаете?
Лени. О нет…Всего лишь с 1939 года.
Женщина. Так.
Неловкая пауза
Лени. На самом деле сюжет сидел в моей голове гораздо дольше.
Женщина. Правда?
Лени. Когда я ехала в поезде сниматься в своем первом фильме, как актриса…Я Только что закончила ужинать и вдруг я услышала, как кто-то сказал «Пентесилея — наконец-то я нашел свою Пентесилею».
Женщина. Кто же это был?
Лени. Макс Рейнхард. Да, это был он, великий хореограф, великий режиссер, он размахивал салфеткой и говорил мне, что он видел во сне, как он ставит танец Пентесилеи, и что он хочет, чтобы танцевала я.
Женщина. И?
Лени. Ну, он, конечно, не знал о моей поврежденной ноге. И это было совсем не ко времени. Я ехала сниматься в кино, и это казалось мне гораздо более интересным …Но, где-то в глубине души, его слова навсегда остались со мной.
Женщина. Вы, наверняка, на самом деле связываете себя с ее историей…если работали над этим и теперь пришли сюда и просите.
Лени. Что? Вы думаете, то я рискую быть униженной? Обращаясь к женщине в три раза младше меня?
Женщина. Да, я так думаю.
Лени смеется.
Лени. Значит, вы знаете, что я могу вас сказать на это.
Она смеряет Женщину взглядом.
Хотите совет от старой женщины?
Пауза. Женщина утвердительно кивает.
Жизнь может сыграть с нами дурную шутку. Бывает чудесный период жизни, когда каждый, кому что-то от вас нужно и кому вы нужны, старше вас. Когда вы вундеркинд. Когда у вас есть власть и молодость. Но вы очень скоро узнаете, что этот чудесный период длится всего лишь короткое и прекрасное мгновение. Вы удивитесь, как быстро вы присоединитесь к старым, списанным, к тем, с которыми никто не имеет дела.