Голубой велосипед
Шрифт:
В течение всего происшествия Жозетта оставалась в машине.
– Помогите мне или я убью вас, – бросила Леа.
Девушка, словно автомат, выскочила из машины.
– Побыстрее.
Едва оказавшись в машине, Камилла потеряла сознание.
– Займитесь ею. Ну! Что с вами? Залезайте!
Вытаращенными глазами Жозетта смотрела на мостовую.
– Мадемуазель… он не умер… – выдохнула она.
Действительно, мужчина вставал на ноги, размахивая своим ножом и бормоча:
– Стерва…
– Быстрее садись.
Пока Жозетта садилась в автомобиль, Леа спокойно отступила, зарядила винтовку, как ей показывал Матиас, когда они останавливались пообедать, и, по-прежнему отходя назад, прицелилась и выстрелила. Приклад больно ударил ее в плечо. В нескольких шагах впереди мужчина на мгновение потрясенно замер с поднятой рукой, а потом опрокинулся на спину. Посреди его лица зияла рана.
Прижимая винтовку к себе, Леа неподвижным взглядом смотрела на него.
На ее руку легла горячая ладонь Камиллы. Что она здесь делала? Неужели она не могла спокойно полежать на заднем сиденье? У нее хватало забот помимо жены Лорана д'Аржила. Лоран… Наверное, он уже погиб: на фронте, должно быть, хуже, чем в тылу. Да, но он – мужчина, солдат, у него была винтовка. Винтовка… Но ведь и у нее есть винтовка! Разве она только что не убила человека? Паф!… Одним выстрелом. Отец был бы горд ее талантом стрелка. Разве не он научил се прицеливаться на охоте и на ярмарках? Конечно, он бы гордился дочерью.
– Леа…
Нет, дочь Пьера Дельмаса так легко не сдастся: тот негодяй с разбитой рожей мог в этом убедиться. Ха-ха-ха! Хорошо же он теперь выглядит!
– Леа, иди сюда. Успокойся, все позади. Надо ехать.
Ох, черт возьми! С этой Камиллой не соскучишься.
Ехать? Она и сама знала, что пора ехать. Но куда? Кругом полыхало и начинало здорово припекать. Пыльной рукой он вытирала заливавший ей глаза и жегший рану пот, как вдруг к горлу подступила тошнота. Камилла ее поддержала, да она и сама оперлась о винтовку, когда ее вырвало.
– Теперь полегчало?
Леа что-то пробурчала в ответ. Да, полегчало, но не следует здесь больше оставаться.
– На этот раз он умер, – сказала Жозетта, когда обе молодые женщины устроились в автомобиле.
И это было единственное прощальное слово по тому бедняге.
Рассвет застал их на площади Дюнуа. Здесь дома не пострадали, имелся пункт неотложной медицинской помощи. Прямо на земле лежали десятки раненых, в основном тяжело пострадавших от огня. Среди них суетились монахини в испачканных кровью рясах. Леа выпрыгнула из машины.
– Сестра, где мне найти врача?
Монахиня с трудом поднялась.
– Дитя, их не осталось. Мы одни с нашей настоятельницей. Ждем машину, чтобы отправить раненых в больницу Сони или
– Это далеко?
– Не знаю. Мы из Этампа.
Растерянная Леа оглянулась. К счастью, Камилла, снова потерявшая сознание, не могла ни видеть, ни слышать. Она остановила пробегавшего мимо пожарного, почти ребенка.
– Пожалуйста, скажите, как проехать на мост?
– К мостам? Их сейчас взорвут. В любом случае туда не доехать. Нужны сутки, чтобы от Мартруа добраться до авеню Дофин по другую сторону Королевского моста. Отсюда лучше ехать к мосту маршала Жоффра.
– Как туда проехать?
– Обычно едут по улице Кульмьс или же по улице маршала Фоша. Затем выезжают на бульвар Рошплатт, пересекают его и спускаются к реке по одной из идущих от него улиц.
Отвернувшись, он понесся дальше.
На какое время застряла Леа в этом районе Орлеана, с Камиллой все еще в беспамятстве лежавшей на заднем сиденье, двигаясь вперед, отступая назад, объезжая, постоянно останавливаясь перед развалинами или установленными армией заграждениями из колючей проволоки? У нее болели шея, плечи, руки, рана на лбу причиняла нестерпимую муку, да еще эта жара!
После убийства незнакомого мужчины с ножом Жозетта обрела хладнокровие. Бросая восхищенные и боязливые взгляды на Леа, она старалась помогать, как умела, не боясь больше выскакивать из машины, чтобы убрать с дороги балку, мебель или какой-нибудь другой загораживавший проезд предмет. Ей придал уверенности этот поступок Леа.
– Мадемуазель, я проголодалась.
Конечно, вот уже много часов, как у них и маковой росинки не было во рту. И все же, как можно было в подобных обстоятельствах вспоминать о еде?
Они доехали до забитой людьми улицы у Сен-Жанских ворот. Миновав бульвар Рошплатт, снова оказались среди беженцев, в невероятной каше из лошадей, детских колясок, машин скорой помощи, военных в растерзанной форме, пьяных мужланов с рожами висельников, стариков на чьих-то милосердных плечах, затоптанных, потерявшихся, зовущих своих матерей ребятишек. Леа могла бы выключить двигатель: подталкиваемая толпой машина ехала бы дальше сама. Наконец Камилла приоткрыла глаза. Но сразу же снова закрыла.
– Ах, нет! Хватит! – крикнула Леа, боясь, что та опять потеряет сознание.
Ценой огромного усилия Камилла подняла голову.
– Жозетта, дайте мне микстуру и немного воды.
Еще теплая вода из термоса показалась ей чудесной.
– Еще, – попросила она окрепшим голосом.
Поднося стакан ко рту, она перехватила взгляд мальчугана, шагавшего рядом с машиной: побледневший и осунувшийся, он без конца облизывал потрескавшиеся губы.
– Держи, – сказала она, протягивая стакан через опущенное стекло.