Голубой Ютон
Шрифт:
– А чего ты нам сразу об этом не сказала?
– Не подумала, что вы с лопатой не очень знакомы, и не смотрела как вы роете. Смотрела только как сама копаю, ведь до обеда нужно минимум полсотки поднять.
– Именно до обеда?
– Сейчас тепло и ясно. Что до обеда вскопаем, то к завтрему прогреться успеет на солнышке, да и подсохнуть, так что утром и костры легко получится между грядами разжечь. А дров у нас хоть и немного, но земля все же слегка, да прогреется, так что уже завтра после обеда можно будет грунта подсыпать и картошку сажать, а Люда сказала, что у неё картошки как раз на полсотки будет, ну почти. Я думаю, десяток метров в запасе иметь нелишним будет – а вдруг она ошиблась? А Владимир Михайлович правильно
– Он сказал что лопат штук десять, а мы тут втроём корячимся…
– Остальные за забором корячатся, не переживай. Им максимум за пару дней нужно только под овёс минимум десять соток вскопать, сколько под просо Люда пока не знает. А что-то ещё прорастёт, так и больше пашни потребуется. Люда сказала, чтобы они в виду имели вскопать четверть гектара…
– Но там дёрна нет.
– Четверть гектара за пару дней. Лопатами.
– А трактор? Под мостом же трактор стоит, даже если хозяева объявятся…
– Трактор пахать не может, он может только плуг тянуть которого у нас нет. Да он вроде и не рабочий… Алёна с лейтенантом полицейским сейчас пошли смотреть что с ним. Может что-то и придумают, а может и нет – но плуга-то все равно не имеется, так что копаем, не спим.
Распределив задачи, Михалыч поудобнее уселся в кресле, стоящем на пороге мастерской (насколько это возможно сделать в старом тряпочно-алюминиевом раскладном изделии советской еще промышленности) и, положив раскрытую книжку на колени, углубился в воспоминания. Очень давно он, только что закончив институт, распределился в дистанцию электроснабжения тульского отделения железной дороги, где и проработал почти десять лет. Ну а потом – поняв, что там он карьеры не сделает, перешел в облэнерго, где карьера у него, можно сказать, задалась. Настолько, что со временем он вырос до главного инженера районного энергосбыта – но общий развал всего что только можно и нельзя, быстро довел человека, к работе относящегося ответственно, до проклятого инфаркта…
К железнодорожникам у него никаких претензий, собственно, и не было: выпускник энергетического института с трудом усваивал то, что выпускники профильных факультетов институтов железнодорожных изучали "с пеленок", да и множество приятелей-железнодорожников никуда не делись. И когда он досрочно вылетел на пенсию, именно они немало помогли в "обретении энергетической независимости отдельно взятого домохозяйства"…
Которая – независимость эта – сейчас оказалась очень кстати. Владимир Михайлович очень хорошо знал, как сильно существующая цивилизация зависит от привычного всем везде доступного электричества, и еще более хорошо знал как сложно добиться того, чтобы электричество так и оставалось привычным и доступным.
Он своими глазами видел, как после аварий на линиях передач, которые никто не ликвидировал из-за отсутствия денег, деревни вымирали за несколько месяцев. Не буквально конечно – но люди их бросали просто потому что "без электричества жить невозможно". И уезжали туда, где электричество было – а ведь сейчас, получается, и бежать-то некуда. С другой стороны он опять же сам видел, как в деревнях, где какой-нибудь "рукастый мужик" обеспечивал это самое электричество пользуясь "местными ресурсами", все прочие прелести перестройки народ успешно преодолевал своими силами. Или не очень успешно, но все же преодолевал. Собственно и его газогенератор, позволяющий крутиться старенькому мотору без дорогущего бензина, как раз результатом такого "преодоления" и являлся: однокурсник, в "тяжелую годину" организовавший контору по выпуску таких агрегатов, просто подарил ему один (в качестве "благодарности" за то, что Михалыч по деревням их несколько десятков поставил). Пришлось, правда, агрегат слегка "улучшить" – изначально-то он был рассчитан на мотор от ЗиЛ-130 и
Много сил и времени ушло, чтобы дома получать электричество из дров – зато здесь и сейчас цивилизации не грозило быть забытой за пару месяцев. И старик с долей радости и гордости подумал, что именно от него зависит ее сохранение. Ну, хотя бы еще на год, а там…
Михалыч тряхнул головой, отгоняя непрошенные воспоминания, и снова вернулся к книжке. На обтрепавшейся обложке которой было написано от руки заглавие: «Ремонт промышленных генераторов переменного тока».
Завтрак был довольно скромным: из раскулаченного магазина взяли полкиловые банки консервированной фасоли (по банке на троих), по куску белого хлеба на каждого и по чашке чая, почти несладкого. Готовить просто не было ни времени, ни сил – а сахар все же беречь надо. Марина Дмитриевна забрала «на кухонные работы» пятерых учительниц, что ни у кого возражений не вызвало: кормиться-то надо. Двоим она поручила набрать крапивных листьев по паре "магнитовских" сумок и выдала садовые перчатки с прорезиненными ладонями. Так себе защита от крапивы, но всяко лучше чем ничего.
Еще двоих она посадила на очистку каких-то мясных обрезков, купленных вообще-то для собак, от жил (точнее, жил, которых было там чуть ли не больше половины, от съедобного мяса), а Маркуса и Сашу снова отправила на берег реки (бывшей реки, потому что с обеих сторон от старого ее русла никакой реки не осталось) накопать корней рогоза, которые предполагала использовать вместо картошки. Снег за ночь почти весь уже растаял, но вода куда-то себе дорожку нашла, так что до берега можно было добраться без особых трудностей, а продукты-то экономить нужно! К тому же вчерашний опыт доказал не просто съедобность, но и питательность этих корней: на обед всем хватило пюре из рогоза в качестве гарнира к довольно скромной порции шашлыка. Хватило чтобы очень голодными не остаться, и в ближайшие дни тоже хватит – а на вкусность пока внимания можно и не обращать.
Вероятно довольно скудный завтрак простимулировал население к поиску пищи, так что с Маркусом и Сашей на добычу корней рогоза отправились и три учительницы. Результат Марину порадовал, корней они ещё задолго до полудня принесли килограмм двадцать. Правда в кулинарных книгах почему-то рецепты приготовления вкусной и здоровой пищи из этих корней отсутствовали, так что она стала их готовить «по наитию». К тому же вчерашняя «проба» уже подсказывала, что довольно толстую кожицу корней варить все же не стоит – но в результате в котёл попало продукта уже килограмм пятнадцать.
Да, корни эти кое в чём картошку напоминали, но кое в чём и отличались. По крайней мере внутри картошки ниток не наблюдалось, так что корни сначала пришлось размять толкушкой – и просочившееся сквозь дырки в толкушке пюре было вполне съедобным. А не просочившееся – ведь продукт-то было жалко выкидывать – «просочили» через сито, изрядно разбавив водой. Зашедшая как раз в этот момент с улицы Лиза поначалу предложила молоком, но увидев взгляд матери, тут же «взяла свои слова обратно». Молоко в общем-то имелось, только «долгоиграющего» в магазине было полторы сотни коробок, но коров в окрестностях как бы не наблюдалось, а детям требуется полноценное питание…
– И как это всё делить собираешься? – поинтересовалась дочь, показывая на непонятную бурду в большой кастрюле.
– Здесь каждой по большой ложке пюре получится выдать к котлетке, – ответила мать, пододвигая кастрюлю уже маленькую. – Поскольку котлетки у меня выходит грамм по семьдесят, то вполне гармонично получается.
– А вот эту похлебку?
– А это будет суп. Хоть из жил, но бульон получился как бы и мясной. Сейчас крапива ещё немного доварится, смешаем с этой бурдой – еще и по тарелке нормального супа на человека получится. Ты же не думаешь, что ложки пюре и кусочка мяса хватит взрослому человеку на обед?