Голубятня на желтой поляне (сборник)
Шрифт:
Яр увидел у Игнатика слезинки и сел перед ним на корточки.
— Ну? Тик, что случилось? — Он крепко взял его за маленькие красные варежки. — Тик… Не молчи.
Игнатик посмотрел в сторону, часто замигал и сказал полушёпотом:
— Яр, я тебя вчера обманул.
Вчера, на дороге. Яр на минуту остановил машину. Руки ослабели, даже стыдно было. Он торопливо проговорил:
— Сейчас, ребята, сейчас…
— Давай, сяду за руль, — сказал Глеб.
— Да нет, что ты… Я только
«Я веду себя, как слезливый растерявшийся ребёнок», — подумал он. Однако это было неважно. Важно было, что скажет Игнатик.
Игнатик сказал:
— Яр, я не знаю… я не могу. Я мог прийти на крейсер, мог от манекенов уйти… Ну, потому что я знал, куда. Потому что к тебе… А как теперь…
Яр стиснул руль, глубоко вздохнул, посидел секунд пять и включил скорость.
— Ладно… — пробормотал он. — Ничего…
Это случилось, от этого не уйдёшь. Яр не думал, что когда-нибудь его потянет в родные места, потому что родным местом стала Планета, здесь было всё, и он верил, что так будет до конца жизни, но вот теперь…
— Яр, ему сейчас уже за пятьдесят, — осторожно напомнил Глеб.
— Не всё ли равно…
— Мы попробуем что-нибудь придумать… — неуверенно сказал Глеб.
— Что? — горько усмехнулся Яр. — Распотрошить бормотунчика, отдать манекенам искорку и взамен попросить помощи?
— К счастью, это невозможно, — серьёзно сказал Глеб.
— К счастью для миров и цивилизаций, — опять усмехнулся Яр. — Ах ты, чёрт бы побрал все эти миры и пространства… Юрка. Как я и мечтал… Если бы хоть что-нибудь узнать про него…
— Ве-тер-ки! — вдруг механическим голосом сказал сзади бормотунчик.
— Что? — разом спросили Яр и Глеб.
— Ве-тер-ки. Они летают везде. Они знают всё. Это совет.
— Где их найдёшь, ветерков? — недовольно спросил Глеб. — Тоже мне совет.
— Что знал, то сказал. Это совет, — повторил бормотунчик и глухо выключился.
— Я знаю где, — хмуро и решительно сказал Яр. — В Пустом Городе. Будут каникулы, мы туда съездим, верно, Тик?
— А я?! — подскочил Алька.
Игнатик долго молчал. Машину сильно кидало, и жёлтый луч метался среди летучего снега.
Игнатик наконец проговорил:
— Не надо в Город. Ветерки есть ближе. Я провожу.
…Уже дома, когда грелись у трескучей уютной печки, Игнатик как-то виновато рассказал, что ветерки под Новый год собираются на лесных полянах и на короткое время превращаются в обыкновенных мальчишек. Они для этого и слетаются — чтобы снова почувствовать себя ребятами, поиграть, подурачиться, повидаться с друзьями. Они же, хоть и ветерки, но остались мальчишками в душе. Причём навсегда…
— И ты знаешь эти поляны? — недоверчиво спросил Глеб.
Игнатик кивнул:
— Одна совсем недалеко. У Чёрного
— А откуда ты всё это знаешь? — снова спросил Глеб. — Нет, я верю, конечно, только… Я вот сорок лет здесь, а…
— Глеб, не спрашивайте, — мягко сказала Данка. — Тик про многое знает и много всего умеет. А объяснять про это не умеет…
— Например, как выстрелило ружьё… — подал голосок Алька.
— Кое-кто у меня дотанцует, — сказал в пространство Яр.
— Душе-раздир-рающе выстрелило! — отозвался бормотунчик. Он висел наверху у печки, вцепившись в кольцо выдвинутой вьюшки.
Чита поднял глаза от книги и посмотрел на бормотунчика. Тот, кажется, смутился, засучил ножками, замурлыкал, как приглушённое радио. Тик молчал, он сидел на охапке поленьев и стягивал шерстяные носки. Глеб присел с ним рядом.
— Люди, — сказал Глеб. — Мне с вами хорошо… Так хорошо мне не было целую космическую вечность. Ей-богу… Но я же ещё мало про вас знаю. Люди, если я что-нибудь не так скажу или не то спрошу, вы не сердитесь. И не прогоняйте меня, ладно?
— Куда же на ночь-то… — снисходительно откликнулся Алька. — Ой! Простите, это меня нечаянно в язык ужалило.
Глеб засмеялся.
Яр пообещал:
— Кое-кто за свой язык сейчас отправится ночевать домой.
— Я больше не буду.
Игнатик вдруг сказал:
— А что такого? Я могу рассказать про ветерков. Они ко мне прилетали, когда я у манекенов сидел. Это ведь они мне рассказали, что Яр вернулся. И снежинки принесли пятиконечные. Они хорошие ребята, завтра сами увидите…
И вот теперь он признался:
— Яр… Я тебя вчера обманул.
— Что? Как обманул? — потерянно пробормотал Яр. — Значит, нет поляны с ветерками?
— Да нет, поляна есть… Я про другое обманул. Что не могу пройти через пространство…
— Значит… можешь?
Тик помотал головой, и блестящие слезинки слетели с ресниц.
— Не могу… Но я тогда ещё не знал, что не могу, ещё сам не понял, а сказал сразу.
— Тик… почему?
Он молчал и опять смотрел вбок. В сторону синей ложбины.
— Тик, ну ты чего… — очень-очень бережно, будто вывинчивая взрыватель, сказал Яр. — Тик, ну разве у человека не могут быть два сына?
— Да я понимаю… — прошептал Тик. — Я ведь поэтому и повёл к ветеркам.
— Тик, ты, наверно, не совсем понимаешь… Ты повёл, но… ты всё равно что-то думал, я знаю. Да?
Он прошептал ещё тише:
— Я думал, может, мне остаться с ними?
— С кем?
— С ветерками… У меня получится.
Яр в душе задохнулся от страха. «А ну-ка, тихо, — сказал он себе. — Ну-ка, спокойно!»
— Игнатик, — всё с той же осторожностью начал он. — Ты где-то доверчивый, а где-то… просто досада берёт. Ты один раз уже не поверил мне и ушёл… И что получилось? Кому было хорошо?