Голубятня на желтой поляне
Шрифт:
— У тебя была жена?.. Ох, прости за глупый вопрос.
— Была… Недолго.
— А… дети? — осторожно спросил Яр.
— Нет… Знаешь, Яр, я до сих пор жалею, что не отговорил своего попутчика, когда он решил вернуться. Понимаю, что правильно сделал, а всё равно жаль.
— Какого попутчика?
— Юрку… Это был мальчик двенадцати лет. Мы вместе ушли из Старогорска… искать неведомое. Но через час он вернулся. У него в городе остались друзья. Он сперва шёл со мной, а потом вдруг говорит: «Нет, не могу оставить Гельку…» Это когда нас догнал бумажный
Яр сказал немного виновато:
— Знаешь, я ничего не понимаю.
— Конечно. Я потом расскажу все детали.
— Я не про детали… Я про главное: что за мальчик? Тоже с твоей Земли?
— Нет. Он-то как раз был бы твой настоящий земляк.
— А почему он пошёл с тобой?
— Долгая история. И странная… Он рос без отца и ничего про него не знал. А потом вдруг решил, что отец у него был звездолётчиком. И говорит: «Где же его искать, как не в этой путанице пространства и времени». Я не точно его слова передаю, но мысль такая… В чём-то он был прав. По крайней мере, здесь, на Планете, есть один скадермен… Яр! А у тебя были дети?
Яр крутнул баранку, объезжая снежный бархан. И вдруг почувствовал, как прилипли к пластмассе вспотевшие ладони.
— Нет… — медленно сказал он. — Нет. Там не было. — Он спиной почувствовал взгляды Игнатика и Альки.
Глеб задумчиво проговорил:
— Хороший был Юрка. Только немного сумрачный…
— А откуда он узнал, что его отец — скадермен?
— Да ничего он не узнал. Это была его фантазия. Мать как-то сказала сгоряча: «Никто на Земле не знает, где этот барабанщик…»
— Яр-р, осторожнее! — сказал сзади бормотунчик. — Не дёргай руль.
Яр с трудом вывернул машину с обочины в заснеженную колею.
— Почему барабанщик? — тихо спросил он.
— Юрка увидел у матери фотографию. Там были ребята. В одном Юрка угадал отца. Уловил сходство с собой…
— Глеб… Ты видел фотографию?
— Нет. Но Юрка рассказывал… Старый двор, девочка, а по бокам от неё мальчишки с деревянными саблями. И ещё один, чуть в стороне…
Яр усилием воли растолкал почти остановившееся сердце. Тогда оно взорвалось отчаянным ритмом.
— С барабаном? — сипло спросил Яр.
— Да… Яр, значит, мы встретились не зря?
— А барабан… он из старой кастрюли?
— Да.
СНЕЖНАЯ ПОЛЯНА
1
После вьюжной ночи утро было тихое, только воздух позванивал от колючего морозца. Да ещё шуршали и поскрипывали лыжи. Ярко горело солнце.
На старые, покрытые льдистой корочкой пласты лёг свежий снег. Он был сухой и мелкий. На солнце он казался ярко-жёлтым, а в нетронутых лучами ложбинах лежала густая синева. От разбросанных по склонам сосёнок и пней тянулись лиловые тени. Яр часто мигал от блеска — снежинки, будто крошечные зеркальца, били по глазам голубыми, малиновыми и белыми вспышками.
Путь лежал среди пологих,
У Глеба ярко блестела седина, он шёл без шапки. В школьной кладовой ему подобрали лыжи и ботинки, Яр дал свой свитер. Глеб был похож на бодрого и сильного пенсионера, у которого в прошлом немало спортивных побед. Яр подумал, что у него красивое лицо: обветренное, узкое, с чётким узором глубоких морщин. Решительное лицо. Только глаза, смотревшие сквозь толстые стекла, казались немного неуверенными. Но, скорее всего, это лишь сегодня.
Глеб улыбнулся и сказал:
— Целый век не вставал на лыжи, а вот помню ещё кое-что.
— Ты отлично держишься, — сказал Яр. — Глеб…
— Что?
— Глеб… А какой он был?
— Юрик?
— Да… Хотя ты, наверно, не очень помнишь. Сорок лет…
— Нет, я помню, Яр… Тощенький такой парнишка, темноволосый. Немножко сумрачный. Иногда казалось, что обижает своего друга Гельку… но вот вернулся же к нему… Яр, было в нём какое-то одиночество, я про это уже говорил. Правда, в последнее время он стал веселее. Был в Старогорске детский праздник, Юрика взяли в барабанщики, он ходил в голубой форме с галунами и аксельбантами. Ладненький такой стал, гибкий и какой-то… ну, будто решил для себя важное.
— Решил… — медленно сказал Яр. — Сперва решил идти с тобой, потом вдруг вернулся…
— Ну что же… Это ведь тоже надо было решить. Если трезво подумать, не было у него никакой надежды отыскать тебя. А там оставались друзья… Яр, я хорошо помню, как он уходил от меня, ему закат светил в спину, а он шёл по рельсу, как по воздуху, и только один раз посмотрел назад…
— Всё-таки посмотрел…
— Посмотрел и помахал рукой… Когда я эту песню писал… ну, о барабанщике… — я почему-то всё время думал о Юрке. Хотя он никакого отношения не имел к восстанию…
— Спасибо, Глеб, — сказал Яр.
— За что?
— Так… — вздохнул Яр и услышал сзади:
— Яр, подожди…
Он тут же оглянулся. Игнатик стоял, упираясь подбородком в палки, и лицо у него было… Яр знал, когда у Тика такое лицо. Он очень хорошо знал. Когда рядом беда. И не просто беда, а такая, которая грозит расставанием. «Этого ещё не хватало», — тоскливо подумал Яр. И все другие тревоги тут же затерялись в страхе за Игнатика. Яр глазами сказал Глебу: «Иди вперёд», и тот понял, сразу понял, умница Глеб. Яр круто развернулся, и они с Игнатиком съехались вплотную — так, что лыжи одного прошли между лыжами другого.