Голубятня на желтой поляне
Шрифт:
Яр всё-таки сказал с неловкой улыбкой:
— Вы нас не бойтесь…
Те, кто стоял поближе, засмеялись. Не обидно, и всё же с ощущением превосходства. Так ребята смеются над взрослыми, когда те пытаются играть с ними в детскую игру и не умеют. Курчавый мальчик в клетчатой рубашке — пухлогубый и с очень синими глазами — снисходительно разъяснил:
— Чего же нам бояться? Если что, мы взлетели — и нет нас.
— Вы — ветерки? — в упор спросил Алька.
Они опять засмеялись. Мальчик
— А кто же ещё.
Худощавый, похожий на Читу паренёк (только без очков) обратился к Яру:
— Тик сказал, что вы его друзья. Значит, всё в порядке… Хорошо, что пришли. Ребята иногда скучают по людям.
— Это наш командир, — весело сунулся к Яру темноволосый малыш в синей майке.– На этой поляне командир.
Данка сняла варежку и взяла малыша за поцарапанное плечо.
— Тебя как зовут?
Он улыбнулся большим щербатым ртом:
— Вовчик зовут… А иногда — Стручок. А тебя как?
Данка нагнулась к нему.
Чита спросил у Командира:
— Вы не станете возражать, если мы разожжём костёр?
— Нет, конечно. Мы и сами… — Он оглянулся на ветерков. — Эй, ребята! Давайте костёр!
Пока собирали сучья, пока вытаптывали площадку, пока Глеб устраивал вокруг неё сиденья из валежин, Яр думал об одном: «Это же просто мальчишки. Неужели они что-то могут? Неужели сумеют помочь?»
Потом он возразил себе:
«Игнатик — тоже мальчишка. А сколько он сумел в своё время!»
Он оглянулся на Игнатика. Тот не собирал дрова. И ещё несколько ветерков не собирали — желтоволосый мальчишка, Командир, курчавый пацанёнок… Всего человек семь. Тесной кучкой они стояли на краю поляны. Не слухом, а скорее натянутыми нервами, Яр услышал обрывки их разговора.
— Это же не каждый сможет…
— Надо, чтобы смог и чтобы хотел…
— Я… — сказал желтоволосый.
— Ты, Денёк?
Желтоволосый Денёк опустил голову. И, видимо, опять сказал: «Да».
— Сперва-то хорошо, — проговорил Командир. — А когда пройдут двенадцать лет… Я знаю, я пробовал.
— Я понимаю, — сказал Денёк.– Но ведь всё равно кому-то надо…
Игнатик недоверчиво спросил:
— А разве так может быть?
— Если очень постараться… Только не у каждого получается, — вздохнул курчавый. — Я вот никак не могу. А Денёк может…
Тик незнакомым голосом сказал:
— Это было бы такое… Нет, даже не верится.
— А сам-то… — улыбнулся Денёк.
— Но я же не сквозь время…
— Это не самое трудное. Самое трудное — расставаться, — сказал Командир.
— Но ведь надо, — отозвался Денёк.
Кажется, Игнатик сказал:
— Очень надо…
Денёк пожал плечами:
— Тогда что говорить? Я могу. Пожалуйста…
Шумящая
Яр увидел, как Вовчик-Стручок подбежал к Данке. Он протянул ей стебелёк с красными бусинками брусники.
— На! Это я под снегом раскопал!
— Ой, спасибо, Вовчик…
— Ага… Я тебе ещё найду!
3
Все сидели у костра. На солнце огонь казался густо-оранжевым и неярким. Он с хрустом пережёвывал сучья. И ветерки притихли, как притихают все на свете мальчишки у всех на свете костров. Стручок сидел на коленях у Данки и что-то шептал ей в ухо, под шапку. Она быстро кивала.
Игнатик сзади подошёл к Яру. Положил ему на плечи варежки, тихо проговорил:
— Ты ни о чём не тревожься, я им всё рассказал. Они обещали сделать всё, что можно.
— Да. Я уже понял, Тик.
— Всё-всё, что можно, — повторил Игнатик.
— Спасибо, Тик. — Яр взял его руки и сложил их у себя на груди, как концы воротника. Игнатик постоял так, потом тепло сказал Яру в ухо:
— Они надёжные, они меня уже не раз выручали… Яр, я пойду посижу с ними, а то недолго осталось.
Тревога Яра утихла. Мысли о Юрке стали спокойными, он верил теперь, что ветерки помогут. А может быть, просто пришла усталость…
Глеб сидел между Читой и Командиром, они о чём-то тихо говорили. Огонь стал спокойнее, негромко потрескивал, и с этими звуками смешивался ещё один треск: крепкие ребячьи зубы хрустели кусками колотого сахара. Это Алька распотрошил рюкзак с продуктами и всем раздал угощение. Алька знал, конечно, что не нужна ветеркам никакая еда, но догадался: сладкое ветерки всё равно любят. Что они, не мальчишки, что ли?
Рядом с Яром присел на жерди тонколицый светло-русый мальчик в оранжевой майке и вытертых джинсовых шортиках, разлохмаченных по нижней кромке. Поднял серые знакомые глаза, сказал неловко:
— А я вас помню…
И Яр мгновенно вспомнил. И обрадовался:
— В поезде! Да?
Мальчик быстро кивнул:
— Ага. Вот…– он положил Яру на колени коричневую руку. На ней пониже острого локтя был тёмный рубец.
— Помните, вы порохом присыпали, чтобы скорее зажило? И правда, быстро зажило, только порох въелся под кожу.