Голубые ангелы

Абдуллаев Чингиз Акифович

Луиджи знал легенду об Эрланге и с интересом рассматривал сверкающие под солнечными лучами крыши храмов и церквей Сурабаи. Паром двигался в направлении острова Мадура. Два часа назад Минелли встретился со связным. Никаких новых сведений он не получил. Да, Моррисон был здесь, передал донесение, получил другое и должен был ехать в Богор. Даже взял билет на поезд. Кажется, он хотел заехать еще и на Мадуру, расположенную недалеко. В его распоряжении было еще семь часов.

Последнее сообщение насторожило Минелли, и он решил отправиться туда, в Банкалан,

город, расположенный у самого побережья пролива Сурабая.

Громкие голоса привлекли его внимание. Двое пассажиров о чем-то оживленно спорили. Кажется, на мадурском. Эти похожие языки — индонезийский, малайский, сунданский, яванский — сам черт голову сломит, подумал Луиджи. Паром мягко причалил к городу, и Луиджи, достав свой небольшой саквояж, двинулся в путь. Интересно, зачем Моррисону было приезжать сюда? Связной говорил, что из Банкалана идут какие-то грузы в другие города и страны, а что в контейнерах, никто не знает. Даже таможенные службы не проверяют. Это, пожалуй, интересно.

Луиджи осмотрелся. Вдали виднелось какое-то сооружение — очевидно, небольшой бар. Видимо, это единственное место в городе, где можно выпить чашечку кофе, а заодно и узнать местные новости, решил Луиджи. Он рассуждал правильно. Вычислив время, затраченное на паромную переправу в оба конца, он убедился, что Моррисон был в Памекасане совсем немного — час, от силы два. И если за это время его кто-то видел, то вряд ли запомнил. Хотя как знать. Городок маленький. Иностранцев практически не бывает. Может быть, кто-то и запомнил?

Бар был переполнен. Пестрое разнообразие костюмов и рас производило впечатление. Луиджи сел за столик, стоящий у окна, с трудом найдя это, пожалуй, единственное свободное место. К нему подскочил официант.

— Кофе, — попросил Луиджи, — и коньяк, — добавил он по-английски, видя, что на него обращают внимание.

В небольшом помещении столики стояли очень тесно, и можно было услышать, что говорят соседи, о чем спорят рыбаки и матросы, местные жители и приезжие островитяне, хотя последних на Мадуре было немного.

Луиджи, медленно смакуя, выпил кофе и принялся за коньяк. Напиток был не самый лучший, но он мужественно этого не замечал. Как ни странно, но эта бурда вызвала у него аппетит, и, подозвав официанта, он заказал себе легкую закуску и бутылку освежающего. Так, во всяком случае, он попытался объяснить официанту на английском, и тот, кажется, его понял. Заказ был быстро выполнен.

Лучше бы обслуживали помедленнее, подумал Минелли, тоже мне «Гранд-отель». Все-таки, зачем Моррисон приезжал на Мадуру? Что он здесь потерял? Наверно, не для того, чтобы восхищаться красотами Памекасана. Тогда зачем? Куда он пошел? Что за дела? И спрашивать особенно нельзя. Хотя, в конце концов, он офицер Скотланд-Ярда и может разыскивать необходимого ему человека. Моррисон не мог далеко уйти из порта, для этого у него не было времени. Может, стоит рискнуть? Луиджи подозвал официанта. Последний, решив, что посетитель снова хочет сделать заказ, принес небольшую

карточку, на которой блюда были напечатаны по-английски. Луиджи попытался с ним заговорить, но, к своему огорчению, понял, что это бесполезно.

Оплатив счет, он подошел к хозяину заведения.

— Вы говорите по-английски? — спросил Луиджи. Услышав в ответ однозначное «ноу», он пожал плечами. И здесь неудачно. Внезапно он почувствовал на своем плече чью-то руку. Минелли чуть повернул голову.

— Янки? — прогрохотал у его уха огромный детина с черной бородой.

— Англичанин, — поправил его Луиджи.

Имея довольно высокий рост, более 180 сантиметров, он казался себе щуплым и маленьким по сравнению с этим огромным бородачом.

— А я австралиец. Маленький Джим. Будем знакомы.

— Артур Шелтон, — рука Луиджи утонула в огромной лапе. Ничего себе, «маленький».

— Англичанин тоже хорошо. Приехал в гости?

— Да.

— А я вот обитаю в этой норе, на Мадуре.

— Вы здесь живете?

— Уже второй год.

— Коммерция или…

— У меня здесь парусник. Вот и курсирую на нем по морю.

— Ловите рыбу?

— И удачу. — Джим расхохотался, потом добавил: — Вы что, не можете объясниться с этой крысой по-английски? Вот мерзавец, все понимает, а говорить не хочет, — голос Джима грохотал в баре, — не любит он приезжих. Может, я вам помогу?

Колебания Минелли продолжались недолго.

— Я ищу одного человека, своего знакомого, он был здесь недели две назад.

— А как его звали? — Джим почесал бороду. — Я знаю прибывающих.

— Джон. Джон Моррисон.

— Моррисон? Не знаю, не слышал. А какой он из себя?

— Высокий, со светлой бородкой и усами.

— Борода как у меня?

— Нет, — Луиджи улыбнулся, — короткая, подстриженная.

— Сейчас узнаю. — Джим повернулся к столикам. — Генри, Генри, черт тебя подери, ты не встречал здесь такого Джона Моррисона?

В ответ раздался еще более мощный рев.

— Не знаю, не встречал. — Вслед за этим показался второй гигант, даже более крупный, чем Джим, только без бороды.

— Мой брат Генри, — представил австралиец подошедшего.

И снова рука Луиджи утонула в лапе гиганта. Он уже чувствовал себя не в своей тарелке. На них обращали внимание. Громовые голоса его собеседников достигали другого конца помещения и вырывались на улицу.

— Ты не помнишь здесь высокого мужчину со светлой бородкой? — обратился Джим к Генри.

— Я не видел. А что на нем было надето?

— Что? Я не знаю. — Луиджи растерялся. Он не мог знать таких подробностей.

Хохот Джима загремел по всему бару, отдаваясь в стаканах. За ним засмеялся и Генри. Луиджи переводил недоумевающий взгляд с одного на другого.

— У Генри страсть к одежде. В Сиднее он работал в магазине готового платья, — объяснил Джим.

Луиджи улыбнулся. Он так и не понял, что вызвало такой гомерический хохот у братьев.

— А он тебе очень нужен, этот Моррисон?