Голубые ангелы

Абдуллаев Чингиз Акифович

В наступившей тишине слышалось тиканье настенных часов.

— Да. Я слушаю. — Комиссар повернулся спиной, и Мигель не сумел увидеть выражение его лица. — Не надо, — сказал вдруг комиссар изменившимся голосом, — доложите на месте. — Он повернулся к Мигелю. — Роберто убит.

— Не может быть! — это было единственное, что Мигель сумел произнести.

— Срочно машину, — крикнул комиссар в микрофон. — Одевайтесь, — предложил Мигелю и первым вышел из комнаты. Гонсалес бросился натягивать пиджак.

Уже сидя

в машине, Мигель в тысячный раз задавал себе вопрос: как это произошло? — и не находил ответа. К отелю «Картер» они подъехали довольно быстро. У дверей уже стояли две полицейские машины и несколько газетчиков. Помещение «Нью-Йорк таймс» находилось буквально в нескольких шагах отсюда. Комиссар недовольно поморщился.

— Откуда они пронюхали?

К ним подбежал плотный, коренастый человек в застегнутом пиджаке. Проломленный нос и грубые черты лица сразу выдавали в нем бывшего боксера.

— Я ждал вас, господин комиссар. Полиция еще не знает, что произошло.

— А откуда здесь полицейские машины, Том?

— Это внизу, в баре, была какая-то драка. Вот и приехали. Говорят, в ней участвовал отпрыск Кеннеди. Он наркоман. Ну газетчики и набежали.

Никем не замеченные, они прошли в лифт и поднялись на этаж, на котором размещался номер Мигеля. Он только вчера покинул его. Длинный коридор, и наконец дверь. Та самая.

— Откройте, — приказывает комиссар. Том стучит, и дверь моментально открывается. В глубине комнаты еще двое сотрудников.

— Представители «Интерпола», — тихо говорит Том. Пока комиссар здоровается с ними, Гонсалес входит в комнату. На полу у самого окна лежит Роберто. Пуля попала прямо в сердце, и на рубашке уже расплылось большое красное пятно. Это должен был быть я, с какой-то отрешенностью думает Гонсалес, это стреляли в меня. Как сквозь туман он слышит осторожный голос представителя «Интерпола»: «…очевидно, стреляли из окна. Парень подошел к окну и… Пулю, конечно, надо извлечь, но, видимо, стреляли из снайперской винтовки».

Комиссар выглядывает из окна.

— Том, — обращается он к своему помощнику, — в машине у меня двое ребят. Возьми их и осмотри вон то здание. И побыстрее, до приезда полиции. Гонсалес, — он обращается к Мигелю, — возвращайтесь в отдел. Постарайтесь разобраться, что там все-таки произошло.

Мигель кивает головой и, взглянув еще раз на простреленное тело, выходит из комнаты. На губах мертвого ему чудится улыбка. «Девятнадцать лет, — вспоминает Мигель вчерашние слова Роберто и его улыбку, — прямо как в кино».

Уже сидя в машине, вдруг замечает, что скулы болят от напряжения — до такой степени он сжал зубы.

Приехав в отдел, Гонсалес сразу поднялся к себе. Собрал всех, кто обеспечивал блокировку, вызвал даже ребят с улицы и предложил всем думать. Думать, каким образом информации из отдела удалось все-таки просочиться? Каким образом?

Гонсалес потратил еще полчаса, пытаясь выяснить, встречался ли глухонемой с кем-нибудь сегодня утром, и с разочарованием узнал, что старик не выходил из здания.

Еще через час приехал сам комиссар. Отпустив некоторых сотрудников, он предложил остальным отдыхать, а сам, взяв чистые листки бумаги, уселся перед Гонсалесом.

— Ну, что решили?

— Пока ничего определенного.

— Конечно. Пока, — комиссар начертил на листке кружок, — но через несколько часов вы начнете подозревать меня или, еще чего доброго, господина Уркварта.

— Не начну, — угрюмо ответил Мигель.

— Можно узнать почему? Мы ведь тоже входили в отдел.

— Но вы знали, что настоящий Мигель Гонсалес сидит здесь, в нашем здании, а подложный, по имени Роберто Карденас, сидит там, в отеле «Картер». Значит, вы исключаетесь.

— Логично.

— Опять эта четверка. Я начинаю ненавидеть их всех. Всех четверых.

— В этом вы не правы, Гонсалес, — устало сказал комиссар, — среди них трое порядочных людей.

— Знаю, но я уже об этом не думаю. Этот сукин сын снова перехитрил нас. Я бы не пожалел своей жизни, лишь бы только узнать, кто? И каким образом? Сказать по правде, я начинаю верить, что этот гад передает сообщения мысленно, на расстоянии. Мне уже приходят в голову невозможные мысли. И ничего конкретного.

Они сидели почти до двух часов ночи. Придумывали тысячи разных способов и тут же отвергали их. Никакого проблеска не было. Соперник был явно умнее, а это особенно нервирует профессионалов. В два часа ночи поступило сообщение из полиции. Вскрытие показало, что пуля, поразившая Роберто, была выпущена из французской снайперской винтовки «ФР-Ф1» калибра 7,5 мм. Точно такие же две пули сразили Луиджи. Почерк был один и тот же. Правда, в случае с Луиджи поражала скорострельность этой неавтоматической магазинной винтовки. Было ясно, что стрелял профессионал. Комиссар тут же связался с ФБР, и довольно скоро удалось установить, что это почерк Алана Дершовица, профессионального убийцы, нанятого мафией. ФБР разыскивало его уже три года. Правительства нескольких государств обратились в «Интерпол» с просьбой найти этого человека. Но… Дершовиц был неуловим.

В шестом часу утра из отдела по внутреннему пульту раздался голос дежурного. Это был Жун-цзы. Он попросил у комиссара уточнить некоторую информацию. После уточнения он снова отключился. Все было спокойно.

В семь часов утра комиссар уже сам связался с отделом и попросил дежурного выяснить, кто принимал информацию о Гонсалесе. Китаец, проверив по журналу, коротко сообщил, что информацию принял он сам. Комиссар, поблагодарив, отключил пульт.

Они так и не заснули в эту ночь. Но ничего конкретного не придумали.