Голые чувства

Рымарь Диана

— Ты где?

— В школе.

— Собирайся, я заеду.

Мысли о Сладе и ее обидах разом выскочили из головы.

Сын просит помощи — такое впервые. Обычно сбегал, дулся, орал, фонтанировал эмоциями и портил имущество. Но чтобы вот так позвонить и озвучить проблему — впервые. И Хватов, конечно же, понесся на выручку.

Пока ехал, получил новый звонок, на этот раз очень странный.

Звонила домработница из его дачного особняка, расположенного за пару сотен километров от Краснодара.

Отличное место: лес, речка неподалеку, свежий воздух,

птицы поют так, что заслушаться можно, а какое там звездное небо… сказка.

Данил планировал отвезти туда Сладу, когда будет попроще с работой. Добраться до места не так-то просто — часа четыре по буеракам, но это никак не влияло на стоимость земли в том районе, она стоила огромных денег. Вокруг только элитные постройки, и то за километр друг от друга, никак не ближе. Выстроить дачу в том месте стоило дороже, чем если бы он решил сделать это в пригороде Краснодара. В итоге Хватов лишился кругленькой суммы, но воспринял это как вложение.

Жаль, что времени у Данила так мало, и он уже год как на даче не был. Но он наверстает. Отчего бы не со Сладой?

— Данил Викторович, тут такое… вы не ругайтесь только… — виновато протянула домработница.

— Что случилось? — сразу забеспокоился он.

Спалила дом? Лопнули трубы? Воры пожаловали? Хотя откуда им там взяться… Лес вокруг.

— Я полицейских пустила в дом. Перерыли тут всё… Жуть, что творится. Я сначала думала, у них ордер есть, растерялась. Иван как раз в город уехал за провизией, когда они нагрянули. А потом выяснилось, что не было у них никакого ордера!

— Подождите. Полицейские, обыск, ордер… Что у вас происходит, я не могу понять. Объясните толком.

— Ну как же… расследуют дело о смерти той девушки… изнасилованной… — принялась причитать домработница.

— Какой такой девушки? — не понял Хватов.

— Ой, так вы ж, наверное, не в курсе… Утопленница нашлась за несколько километров отсюда. Искусанная вся, зверьем ее каким травили перед смертью, должно быть, а потом в речку того-с, ну и…

Хватов потряс головой, выгоняя образ искусанной утопленницы. Девушку без сомнения жалко, но…

— При чем тут моя дача? — задал резонный вопрос.

— Так они улики искали. Не только у нас, а по всей округе! Собаку, опять же. Им непременно нужно было сыскать кавказскую овчарку бело-коричневого цвета. Я сразу смекнула: наверное, собаки ту девку и покусали, а теперь ищут… Может, шерстина какая к ейной одежке прилипла, да в речке не смылась. Всякое ведь бывает! Цвет определили или по укусу узнали породу. Кавказские овчарки, они ж здоровые, как телята… Я детективы смотрю, знаю ментовские штучки-дрючки! А девка-то не простая была — дочь какого-то генерала московского, это я уже на рынке узнала в городе. Ну, москвичам всё можно: и без ордера в дома вламываться, и ковры портить…

— Вы сообщили полиции, что никаких собак у меня на даче нет?

— Да, да, всё сказала, и что вас не было давно.

— Ладно, обыскали и обыскали, не стоит по этому поводу сходить с ума. Почему бы не помочь следствию? Главное, что ни вы, ни садовник ни при чем.

— Да

конечно ни я, ни Иван ни при чем! Мы ни сном ни духом, только на рынке в городе эту историю и услышала, а так бы и не знала, в чем дело, когда эти полицейские заявились…

— Вот и ладно. Приберите там всё.

Он положил трубку, а перед глазами снова появился образ утопленницы.

«Какая жуть! Так, ладно, не до того мне, свои проблемы решить бы», — подумал, потирая виски.

Через полчаса водитель подвез Данила к школьному двору. Он вышел из машины, осмотрелся и увидел, как сын отделился от группы детей и бодро зашагал в его сторону. От его улыбки в груди защемило.

Всё-таки как же сильно он любил этого сорванца… Всем сердцем. Хватовская порода, а как на деда похож — прямо мистика. Старое выцветшее фото отца Данила в подростковом возрасте до сих пор висело у матери в гостиной. Жаль, родитель ушел в мир иной, так ни разу и не увидев представителя нового поколения.

Антон запрыгнул на заднее сиденье вслед за отцом.

— Сынок, ты не переживай, я с мамой всё решу. Никуда она тебя не денет, останешься в этой школе и будешь у меня жить столько, сколько захочешь. Она ничего тебе не сделает…

— Стопэ, пап! — перебил его Антон. — Ты сейчас ее прессанешь, а она потом несколько дней беситься будет. Я вот че подумал: она успокоится, если я домой вернусь… Думаю, мне пора вернуться, ты не против? Обещаю больше не сбегать.

Хватов-старший только было собрался высказать, насколько ему безразлично, успокоится Ксенья или в истерике расколошматит квартиру, но вовремя остановился, заметив мольбу в глазах сына. Она ведь его мать, а принижать мать в глазах ребенка — последнее дело. Похоже, несмотря на все перепалки, Антон ее любил.

— В общем, ты можешь ей сказать, что забирать меня насовсем не планируешь, все дела, что будем жить по-старому и я могу с ней остаться?

— Скажу, если ты этого хочешь, — кивнул Данил.

— Помирился бы ты с ней? Хоть маленько, для виду, чтобы она так не истерила. Сделаешь, пап? Обещаешь?

— Обещаю, — пробасил Хватов, тяжело вздохнув.

Что еще ему оставалось? Впрочем, давно пора прекратить военные действия.

— Но страйкбол на воскресенье в силе? А то я тренируюсь! — с надеждой в голосе спросил сын.

— Конечно, в силе, Антош, каждое воскресенье мы с тобой на полигон, а потом в пиццерию. Будет наша традиция.

— Ну отлично, пап. Отвезешь домой?

Хватов кивнул водителю, и тот поехал в сторону квартиры Ксеньи.

— Вещи тебе потом пришлю.

— Лады! — улыбнулся Хватов-младший.

Ксенья встретила их на улице. Несмотря на совершенно не по-октябрьски холодный день.

Глаза выпучены, на голове обычный коротко стриженный бедлам, да к тому же челка убрана при помощи заколки с розовыми стразами. И эта заколка так нелепо смотрелась на взрослой женщине, что Хватову тут же захотелось ее содрать. А вишенка на торте — розовая джинсовая куртка, которую Ксенья показательно запахнула. В каком дурдоме она побывала, что решила так одеться?