Гончаров и криминальная милиция

Петров Михаил

– Лучше на кухню и прямо на носилки.

Соорудив из носовых платков нечто похожее на хирургические маски, три отважных рыцаря начали операцию. Первым делом Макс привязал ноги соседа полотенцем, а Олег, действуя с противоположной стороны, то же самое проделал с руками. Проверив надежность растяжки, Макс понемногу начал вытягивать мертвеца на себя, Олег же при этом стравливал свой конец. Все шло гладко и замечательно. Покойник выдвинулся наружу больше чем наполовину, и Сергей уже собирался его подхватить, когда неожиданно из рук Олега выскользнул страховочный конец. Свободный мертвец, шлепнувшись спиной об пол, удобно пристроил голову на ступнях у Макса и жестоко засмердел, словно мстя ему за

все перенесенные обиды. Негромко, но явственно выругавшись, Ухов отскочил в глубь кухни.

– Ну что же вы, мальчики, так неаккуратно?
– укоризненно пропела врачиха.

– Он лучшего не заслуживает, - проворчал Ухов, проскальзывая на балкон.

– Вытащили?
– спросил его Потехин.
– Огнестрельное?

– Нет, - закуривая, мотнул Макс головой.
– "Галстучник", шнуром удавили. У него такое роскошное жабо красуется, любой индюк позавидует.

– Примерно когда наступила смерть?

– Геннадий Васильевич, вы это у меня спрашиваете?
– отбрасывая окурок, довольно едко спросил Ухов.
– Простите, но мы медицинских академиев не кончали.

– Извини, я в самом деле чего-то не того... А ты уж сразу!...

– А что сразу! Что сразу!
– сорвался всегда выдержанный Ухов.

– Перестаньте ругаться, мужики. Пока можно предположить, что его смерть наступила не позднее сорока восьми часов назад, - примиряюще заявила судмедэксперт.

– Не позднее сорока восьми... А не раньше?..
– спросил полковник.

– Вообще-то можно говорить о пяти и даже десяти днях.

– Однако, Вера Павловна, точностью вы нас не балуете.

– Для вашей же пользы, Петр Васильевич, чтобы не вводить вас в ненужное заблуждение, - парировала эксперт.
– Поработаем с трупом по науке - скажем точнее.

* * *

Оставив машину на стоянке, я нанял такси и в считанные минуты добрался до знакомого гаража. Слава богу, в соседних боксах никого не было, только в самом конце ряда сквозь неплотно прикрытые ворота пробивался свет и слышался гогот веселящихся мужиков. Нисколько не заботясь о своей репутации, я открыл замок и проскользнул вовнутрь. Первое, что я сделал, так это свинтил внутренние шпингалеты и монтировкой изуродовал крепежные отверстия ворот как изнутри, так и снаружи. Затем устроил легкий кавардак на полках и только после этого забрался в машину. "Копейка" завелась с первого раза. Посмотрев на датчик, я решил, что такое количество бензина может сослужить плохую службу. Не поленившись, я слил из бака около двадцати литров и выехал из гаража. Потом педантично закрыл ворота и накинул на проушины заранее перепиленный замок, а отломанные головки болтов раскидал невдалеке. Конечно, все мои уловки любая техническая экспертиза раскусила бы с первого раза, но для замысла Шавриной они вполне годились.

Место аварии, на мой взгляд, я выбрал удачное. Довольно крутой стометровый отрезок дороги резко поворачивал налево, а прямо, в двадцати метрах от проезжей части, расположилась какая-то строительная фирма с бетонным забором. Это меня устраивало вдвойне: во-первых, я как следует разобью машину, а во-вторых, пробудившийся от грохота стражник тут же сообщит об этом в милицию. Главное, чтобы машина при ударе не загорелась, иначе все мои труды пойдут прахом. Неизвестно, когда гаишники определят ее номер и будут ли определять вообще. Но кажется, остатки бензина я выработал полностью, по крайней мере, стрелка датчика прочно и недвижимо застыла на нуле. Ну, с богом!

"Машину жалко, - подумал я, подталкивая ее к кончине, - ей еще бегать да бегать".

– А я и побежала!
– ответила "копейка" и, набирая скорость, покатилась вниз, прощаясь рубинами глаз.

Удар был впечатляющим. Сторож выскочил

сразу же. Пожара не произошло, задерживаться долго на месте аварии было опасно, и я скорым шагом двинулся в сторону основной дороги. Мавр сделал свое дело, и Дездемона может спать спокойно.

В десять я явился домой и первым делом позвонил Шавриной. Отчитавшись о проделанной работе, я тут же набрал телефон Ухова и узнал от него много полезных вещей. Например, о том, как на него упал удавленный покойник, о том, что ему, как идиоту, пришлось тащить его до машины, и о том, что в данный момент он стоит в трусах и собирается лезть в ванну, поскольку весь провонял тухлой мертвечиной и его родная "кастрюля" грозится прогнать непутевого муженька на улицу. Что же касается времени смерти Виктора, то диапазон настолько широк, что едва умещается в недельный отрезок. Единственное, что я почерпнул полезного из нашего беспредметного разговора, так это то, что смерть его наступила не позднее сорока восьми часов назад. А это означало, что двадцать пятого декабря до десяти часов вечера Виктор мог еще быть живым. Смерть же неопознанного господина, которого мы с Уховым обнаружили на кладбище, наступила двадцать шестого между двумя и тремя часами ночи, то есть Виктор не имеет к нему никакого отношения, к тому времени он уже был задушен.

Пожелав Максу приятного омовения, я собрался поговорить еще с одной особой, но гневливо-ядовитый голос жены остановил меня на полпути.

– Подожди, благоверный!
– Выдернув из моих рук телефонную трубку, она с раздражением бросила ее на аппарат.
– Подожди, солнышко ясное! Ответь мне на один вопрос: долго это будет продолжаться или когда-нибудь кончится?

– А что должно продолжаться и что кончиться?
– спросил я, ровным счетом ничего не понимая.

– Ах вот оно что! Ты даже не знаешь!
– Пританцовывая на месте, она агрессивно тыкала мне в лицо острый ноготь.
– Ты даже не помнишь того, что я говорила тебе вчера вечером!

– Ой! Совсем закрутился.
– Изобразив крайнюю степень отчаяния, я молитвенно сложил руки и встал на колени.
– Прости подлеца, но я исправлюсь!

– У подруг мужья как мужья-а-а, все с женами пришли-и-и...
– вдруг завыла Милка.
– Только я одна-а-а, как ду-у-ра-а-а, сидела-а-а. Сволочь ты, Костя!... Что я есть, что меня не-е-ет, скоти-и-и-на-а-а! Тебе бы только со мной переспа-а-а-ть да еще по-о-ожра-а-а-ть...

Неизвестно, сколько бы продолжалось страдание обманутой Медеи, не вспомни я про кольцо, врученное мне еще утром милейшей Любовью Иннокентьевной Шавриной.

– Душечка, миленькая, ну как ты могла обо мне так плохо подумать? глядя в зеркало на свою иезуитски лживую рожу, опротестовал я ее вой.
– Я денно и нощно только о тебе и думаю, только ради тебя и живу. Вот и сегодня, дабы сделать тебе приятность, я вынужден был с утра и до поздней ночи трудиться, как ломовая лошадь, с одной только целью - порадовать мою лапусю подарком. Посмотри-ка, разве эта вещица не перетягивает никчемного времяпровождения с твоими глупыми гусынями?

По тому, как по-кошачьи зорко сверкнули ее зрачки при виде крохотного ограненного сапфира, я понял, что победил и вновь прочно сижу на коне.

– Это мне?
– заикаясь на манер Клары Новиковой, нарочито робко и застенчиво протянула она руку.
– Нет, это правда мне?

– А то кому же!
– Чуть грубовато и снисходительно я вложил ей в ладонь украшение.
– Или ты думаешь, что я для соседки старался?

– Боже мой, какое чудо!
– рассматривая скань перстенька, зашлась она в восторге. Наверное, так же вождь племени мумба-клумба пожирал глазами впервые увиденный "АКМ".
– Костя, ты у меня просто прелесть. А можно я его примерю?