Гончаров и кровавый бизнес

Петров Михаил

– Значит, придется ее вводить?

– Нет, я придумала другой вариант. Вся команда, кроме капитана, пьет. Предлагаю немедленно уволить.

– Кого?

– Ну не весь же спаянный коллектив из-за одного больного капитана. Нет, капитана мы оставим в покое, возможно, он не последняя скрипка этого оркестра, а вот остальные три должности выбирайте на свой вкус.

– Но они же заняты.

– Сделать их вакантными тоже ваша задача. Как? Вы это знаете лучше меня. Моего вмешательства сверху быть не должно, иначе Николя

сразу же почувствует неладное.

– Он это почувствует, едва только увидит меня на своей посудине.

– Он вас не увидит по той простой причине, что поднимается на борт только тогда, когда вся фирма празднует свой день рождения, а это происходит в августе. Бояться вам нечего.

– Как скоро катер должен отправиться в свой очередной вояж?

– По моим подсчетам, дня через три-четыре.

– Где швартуется судно и как оно называется?

– Вниз от яхт-клуба, кажется, пятый причал. Его имя "Иван Крузенштерн".

– Не слабо, хорошо, что не Христофор Колумб.

– Вы согласны помочь мне?

– Нет, потому что я плохо представляю себя в роли матроса.

– Тогда рулевой.

Внимательно на нее посмотрев, я понял, что мои познания в навигации огромны по сравнению с ее неграмотностью. Отодвинув тарелку, я, осторожно прощупывая почву, спросил:

– Тамара, а вы знаете, что должен уметь рулевой?

– Разумеется, крутить руль, по-ихнему штурвал. Работа не пыльная, не беспокойтесь, капитан всегда говорит, в какую сторону крутить, а Волга широкая.

Поняв, что дальнейший экзамен в этой области бесполезен, я начал всерьез подумывать о механике-машинисте, здесь-то хоть какие-то представления у меня имелись. По крайней мере, я бы запросто отличил двигатель внутреннего сгорания от парового и даже от дизеля.

– Хорошо, моя госпожа, я попробую вам угодить.
– Наполняя стаканы, я с сомнением на нее посмотрел.
– Но будет ли мой труд оплачен в полной мере и как нам быть, если никакого компромата мне обнаружить не удастся? Не могу же я наговаривать на невинных людей только для того, чтобы получить гонорар.

– Конечно, - чокаясь, согласилась она, - негоже наговаривать, вы получите названную мною сумму. Только прошу вас быть внимательнее, ведь сделка может происходить даже ночью.

– Я постараюсь, моя царица, но я не слышал о конкретной сумме.

– Боже мой, ну и жлоб же вы, Котофей Иваныч, две тысячи долларов вас, я думаю, устроят.

– И бесплатный пирожок с повидлом.

– Хорошо, три тысячи.

– Но я работаю не один, и мне постоянно приходится кому-то отстегивать суммы, на первый взгляд копеечные, а в итоге их набирается достаточно.

– Вы не только жлоб, но и стяжатель, - недовольно забухтела Тамара, копошась в сумочке.
– Вот вам сразу три с половиной, но чтобы больше с этим вопросом вы ко мне не подходили. Нет-нет, не надо.
– Протестующе замахав руками,

она отставила стакан.
– Уже поздно, и мне пора возвращаться известным вам путем.

– А как быть с тем вопросом, который мы хотели разрешить после ужина? Время-то детское.

– Это точно, что детское, потому-то мне и пора домой. Нужно отпустить нянечку и укладывать Лишку спать. Поглядите, там под вашим номером еще не уснули?

Высунувшись из окна, я засвидетельствовал, что в номере подо мной темно и можно спокойно начинать спуск. Из той же небольшой сумочки моя работодательница извлекла прочный капроновый шнур с трезубым якорем. Зацепив его за радиатор отопления, она запрыгнула на подоконник и на секунду остановилась.

– Котофей Иваныч, только будьте осторожны, мне кажется, компания у них серьезная. Они ни перед чем не остановятся. Номер оплатите за неделю вперед, я сюда буду вам звонить. И еще, мне почему-то кажется, что убийство Бориса Кондратьева как-то связано с нашим делом и тотализатор здесь ни при чем. А тот вопрос, что мы оставили на после ужина, мы когда-нибудь обязательно решим. Целуйте Милу, она чудная баба, ауфидерзейн! Не забудьте отцепить крюк!

Рывками стравливая канат, она легко сбежала по стене и, смотав трос, неслышно скрылась в зарослях запущенного садика.

– Вот это баба! За такую и выпить не грех!
– чокаясь с зеркалом, поделился я мыслями со своим изображением.

– Всенепременно, господин Гончаров, - ответило оно, подмигивая, отличная, надо сказать, баба! Покуда живут такие женщины, жить стоит и нам.

– Вне всякого сомнения, потому что хорошая, обаятельная женщина - это не роскошь и не средство продвижения...

– Ни в коем случае, - согласился со мной Гончаров, - это не средство продвижения, но средство самовыражения.

– Я рад, мой старый и добрый друг, что наши мнения совпадают.

– А как же иначе, приятель, так было всегда и будет впредь, если эта хитрая бестия не поломает нам шеи. Не можешь ты знать ее истинных планов и ее настоящего лица. Скажи мне, почему она открылась малознакомому человеку? Где у нее была гарантия, что ты тут же не позвонишь ее легендарному Николя?

– Чушь изволите молоть, уважаемый Константин Иванович, и ваша излишняя подозрительность больно ранит мое влюбленное сердце. А к тому же ее муженек и в самом деле личность антипатичная.

– Пардон, но это ваше субъективное мнение. Еще никогда опытному ловеласу не нравились мужья его любовниц.

В дверь неожиданно постучали, и я был вынужден прервать увлекательный и интересный диалог. Уставший и измотанный, в номер шагнул Максимилиан Ухов.

– Ты где пропадал? И почему так поздно?
– с ходу набросился я.

– В садочке отсиживался, - усмехнулся Макс, - смотрел, как в твои окна бабы лазают, а потом выпрыгивают. Извини, но не мог же я нарушать вашего интима.