Гончаров и похитители
Шрифт:
– Не натравишь, потому что ты их больше не увидишь.
– Не боись, увижу! И тебя в гробу тоже увижу.
– Сука, да я же тебя сейчас порешу!
– потеряв самообладание, заорал Макс и, держа на отлете нож, кинулся на побледневшего торгаша. Только моя подножка спасла его от неминуемой смерти. Падая, Макс раскинул руки, и я тут же выбил у него нож.
– Спокойно, Макс. Похоже, что у тебя начали сдавать нервы.
– Я отвел его к машине и протянул фляжку спирта.
– Не больше одного глотка. Мужик-то, похоже, в самом деле
– Да и хрен с ним, одним ворюгой было бы меньше. А почему ты так уверен в его непричастности? Может быть, хоть краем уха он что-то слышал. Давай покрутим его еще немного, вдруг да что-то выдавим из него.
– Ладно. Только теперь крутить буду я, а ты выполнять мои команды.
– Хорошо, - нехотя согласился он и выжидательно присел на корточки возле машины.
– Капустный слизняк, считай, что тебе повезло, - подходя к окаменевшему от ужаса Фархаду, усмехнулся я.
– Так ты скажешь, куда вы дели Зобова, или мы начнем допрос с пристрастием, как в добрые старые времена.
– Я не знаю, я правда ничего не знаю, - пролепетал он побелевшими губами.
– Как знаешь, - равнодушно согласился я.
– Макс, нагника мне эту березку.
– А на кой она тебе?
– забрасывая аркан на самую верхушку, спросил он.
– Скоро увидишь, - помогая ему пригнуть и привязать пружинистую березу к сосне, ответил я.
– Ну что, Фархад, ты готов?
– К чему?
– с ужасом глядя на наши страшные приготовления, прохрипел он осевшим голосом.
– К чему я должен быть готовым?
– К тому, чтобы посмотреть на мир с высоты этой березы.
– Так она ж не поднимет такую тушу, - трезво рассчитав возможности дерева и вес тела Фархада, засомневался Ухов.
– Надо бы еще одну подогнать.
– Согласен, - одобрил я его практичность.
– Только бери вон ту, что подальше.
– Верно, - вторично забрасывая аркан, оскалился он.
– Они порвут его пополам, как жирного новогоднего индюка. Подсоби-ка. Крепкая лесина попалась.
Когда верхушки обеих берез оказались привязанными в метре от земли к толстому стволу сосны, Фархад начал проявлять серьезные признаки беспокойства.
– Что вы делаете, не надо, я не хочу!
– Еще бы! Никто не хотел умирать, - привязывая одну его ногу к левой березе, глубокомысленно заметил Макс.
– Мужики, остановитесь, - прохрипел он, почти теряя сознание. Поверьте, я дам вам много денег, очень много, только не делайте этого.
– Много денег не бывает, - рассудительно прогудел Ухов, привязывая его вторую ногу.
– Ну что, у меня все готово. Козлодрание можно начинать.
– Миленькие мои, ну не надо, не надо, я вас прошу, - моля пощады, заплакал барыга.
– Я не хочу, у меня же детки, мальчик Руслан и девочка Гульнара. Как они без меня останутся? Ну сжальтесь вы надо мной, миленькие, я никому ничего не скажу, клянусь вам своей матерью. Только отпустите,
– Скажешь нам, что вы сделали с Зобовым, и мы немедленно тебя отпускаем, если же нет, то я перерезаю веревку, и две половины твоей туши будут болтаться на березах на радость воронам и мурашам. Считаю до трех. Раз... Два...
– Подождите, не надо. Я действительно ничего не знаю, но я вас прошу, если вы так хотите меня убить, то пристрелите из моего пистолета.
– Ладно, Макс, кончай комедию.
– Устало отойдя к машине, я махнул рукой.
– Ничего он не знает. Зря только его мучили. Придется извиниться.
Сверкнул нож, и освободившиеся кроны берез со свистом взлетели вверх. Истерический хохот Фархада дал знать, чего ему стоили эти полчаса, проведенные в нашей веселой компании. "Наверняка он этого так просто не оставит", - подумал я, и, словно читая мои мысли, Макс приподнял его за волосы и "извинился":
– Если ты, боров испанский, хоть кому-нибудь хоть что-нибудь ляпнешь о сегодняшнем представлении, то я или кто-то из моих ребят привезет тебя сюда во второй раз, и тогда эти самые березки взлетят в воздух не так весело. Ты меня понял?
– Понял, - прекращая истерику, ответил он.
– Клянусь мамой.
* * *
В кабинете Фокина было сумрачно и накурено. По этой причине некурящий сотрудник старался как можно скорее решить свои дела и оказаться по другую сторону двери, тем более что в приемной крутозадой секретарши Светланы своим людям можно было получить чашку кофе или просто ее всеобещающий взгляд.
– Владимир Васильевич, ну ведь вы сами прекрасно понимаете, что возникли определенные трудности и...
– монотонно ныл черноусый майор, когда раздался громкий телефонный звонок.
– Ты свободен.
– Хмуро глядя на майора, начальник поднял трубку. Фокин слушает.
– Я из морга, Владимир Васильевич, - с непонятной многозначительностью заявил Шагов.
– Наслаждаешься?
– язвительно спросил подполковник.
– Ага. Вася-то наш крякнул, так ведь?
– Крякнул Вася, - сокрушенно согласился начальник, закуривая очередную сигарету.
– Крякнул наш жадный до пития Вася. Ты чего звонишь-то?
– Да вот хочу тебя обрадовать. Васю только что вскрывал Корж.
– Ну и что? Ты хочешь передать от него привет?
– Обязательно. И еще от Васи, у которого входной канал раны начинается с правой стороны и, пройдя сквозь сердце, упирается в левое плечо.
– Ладно заливать-то. А то я не видел его! На нем и пятнышка крови не было.
– Его проткнули чем-то очень длинным и тонким вроде спицы, но не спицей. Входной канал едва заметен и имеет продолговатую конфигурацию длиной не более трех миллиметров. Что-то вроде стилета, но и не стилет. Так что звони прокурору, как говорится, убийство налицо. И этого дядю Пашу, наверное, надо в клетку.