Гончаров и труп актера
Шрифт:
Каково же было мое удивление, когда отъехавшая свадьба открыла мне ничем не потревоженную картинку. Так же напряженно сидела Дорофеева, так же увлеченно вязала Джамиля и что самое поразительное, букет был не тронут. А стрелки показывали одиннадцать двадцать. Когда они подошли к двенадцати, до меня наконец дошло. Наконец - то я понял почему Климов так хотел, чтобы деньги принесла исключительно мадам Дорофеева. Громко матерясь я вылетел на площадь, прямо к обелиску и распахнув дверцу заорал.
– Садись, поехали. Дождались, мать твою так!
– Как же,
– Закудахтала Дорофеева.
– Они ещё не пришли.
– Они уже ушли! Садись! Какой же я осел!
– Что случилось?
– Сейчас увидим. Джамиля, быстро в машину. Скидывай живот, зря старалась обул он нас как самых дешевых фраеров! Держись, бабоньки!
Он даже не удосужился её закрыть. Дверь в квартиру Дорофеевой оказалась не заперта. С воплем "Ограбили" Светлячок влетела в свое жилище, а следом вошли и мы. Видимых следов грабежа не было. Оно и понятно, зачем Климову надрываться, тащить шестипудовый холодильник стоимостью в десять тысяч, когда маленькая шкатулка с драгоценностями стоит в десять раз больше.
– А - а - а!
– Раненым зверем из спальни заорала Светлячок, а секундой позже послышался звук упавшего тела и новый ещё более дикий вопль.
Кинувшись на крик мы застали её лежащей на полу перед вскрытым миниатюрным сейфом. Вырванные клоки рыжих волос торчали у неё между пальцев.
– Все! Все унесли - и - и, сволочи - и - и, что ж мне теперь делати и - и...
– Стукаясь лбом об пол отчаянно выла бедная женщина.
– Все унесли, ничего не оставили, ни макового зернышка, по миру меня пустили. Голую по миру! За что ж мне такое наказание, Боженька милосердный, за что? За любовь мою бескорыстную?
– К бабкам.
– Тихо и цинично уточнила Джамиля.
– Что с ней делать то? Не ровен час тронется баба, слетит с катушек. Может в ванну её, под холодный душ? Остынет немного, глядишь и отпустит.
– Делай как знаешь, она у меня уже в печонках сидит. Действуй, я тебя на кухне подожду. И еще, дай ей каких - нибудь капелек. Валидола или ещё чего... К приезду Ефимова она немного пришла в себя, но все равно в глазах нет - нет, да проскакивало безумие и это было страшновато. Стараясь на неё не смотреть, я в двух словах рассказал полковнику о том что произошло.
– Сикамбр! А много денег - то унесли?
– Сурово спросил он.
– Двадцать тысяч долларов, сто тысяч рублей и на столько же драгоценностей.
– Ответила Дорофеева и неожиданно рассмеявшись запела.
– Двадцать тысяч рублей, ты о них не жалей, ты вина мне налей, двадцать тысяч рублей! Мальчики, пойдемте танцевать! Я танцевать хочу!
– Хана котенку! Крыша поехала.
– Поставила авторитетный диагноз Джамиля.
– Надо психушку вызывать.
– Да может обойдется?
– С сомнением прогудел тесть.
– Туда только попади, оттуда хрен выберешся. Может ей водки налить?
– Это нужно было делать с самого начала, - возразила Джамиля, - а теперь от водки пользы ей никакой не будет, может даже наоборот. Вызываем скорую.
Препоручив Светлану Юрьевну людям в белых
– Отойдет ли?
– Уже вечером спросил полковник.
– Будем надеятся.
– Сразу понимая о ком он ведет речь отозвался я.
– Мы здорово перед ней виноваты.
– Да, я это знаю. Но чем мы можем ей теперь помочь?
– Найти этого гаденыша. Это будет для неё лучшим лекарством.
– Не по зубам он нам, Алексей Николаевич, он играет точно и в то же время абстрактно, а это трудно проследить и вычислить.
– Как бы он не играл, а ошибки все равно найдутся, надо только их найти.
– Хорошо, попробуем. Будем начинать все сначала. Давайте думать. Только каждый по своему и не мешая друг другу.
В десятом часу мы разошлись по своим комнатам.
Еще не было восьми, когда утром следующего дня я шатался по гаражу Экспериментального завода. Коля Трифонов опоздал на работу и появился только в пятнадцать минут девятого. Это я отметил когда увидел как белую "Газель" открявает кудрявый плотно сбитый парень. На мое предложение отойти в сторону и поговорить он ответил своеобразно. Согласно кивнул и похватив кусок трубы вплотную пподошел ко мне.
– Что надо?
– Лимонада!
– Ответил я выбивая из его рук инструмент.
– Ты что, парень, свихнулся. Я пришел чтобы задать тебе пару безобидных вопросов, а ты вытворяешь черт знает что. Остынь.
– Уже остыл.
– скривившись от боли заверил он.
– В чем дело?
– К тебе тут недавно приходил полковник и спрашивал насчет пассажиров которых ты отвозил от кафе "Приют пилигрима", помнишь такое?
– Приходил какой - то мужик, а полковник он или генерал я не знаю.
– И не в этом суть. Она в другом. Ты почему рассказал ему неправду?
– Во!
– Удивился шофер.
– Чего это неправду? Как оно было так я все ему и рассказал. А какой мне смысл врать про каких - то незнакомых мышей.
– Извини, я неточно выразился, я имел ввиду что ты не все рассказал.
– Да что ты прицепился. Я ему доложил все то что знал. Что же мне, от себя ещё придумывать? Надо оно мне сто лет!
– Ты меня не понял. Полковнику ты доложил только голые факты, а рассказать про свои ощущения позабыл. Припомни как они себя вели, о чем говорили и что показалось тебе странным. Это очень важно. Они бомбанули одну бедную старушку и нам нужно во что бы то ни стало их поймать.
– Я даже не знаю...Они ни о чем не говорили, потому что молчали. Как посадили своего балденого дружка, так и замолчали, только потом этот, который меня нанимал, не доезжая до места приказал остановиться.
– Может быть они что - то случайно оставили в твоей машине? Какой нибудь пустяк, на первый взгляд незаметный, но который здорово нам может помочь.
– Нет, ничего такого они не оставляли.
– Ну что ж, извини за беспокойство.
– В полном расстройстве чувств я выходил из гаража, когда он уже с машины меня окликнул.