Гончаров подозревается в убийстве
Шрифт:
– Здравствуйте, дядя Костя!
– старательно поздоровалась со мной пухленькая девчонка в фиолетовом купальнике.
Где-то я ее уже видел. Где?
– Здравствуй, моя золотая, как дела?
– задал я нейтральный вопрос в надежде, что она сама мне подскажет обстоятельства нашего знакомства.
– Плохие дела, дядя Костя, - грустно и серьезно ответила девочка.
– Что у тебя случилось, рассказывай, - поморщился я от предстоящей детской исповеди.
– Только самое главное.
– У меня забрали маму и посадили в тюрьму, и теперь я осталась одна-одинешенька, потому что бабушку тоже забрали в тюрьму.
Ну и осел
– Успокойся, девочка, может быть, все еще наладится. Тебя как зовут?
– Юля, а за что они посадили мою маму в тюрьму?
– Пока не знаю. Юля, а ты бабушку любишь?
– Люблю, она мне всегда покупает мороженое.
– Ну вот и хорошо, скоро бабушка опять тебе будет покупать мороженое.
– Не обманывайте, папа сказал, что мы ее больше никогда не увидим.
– Это он тебе сказал?
– Нет, я подслушала, когда они с дядей Левой разговаривали.
– Глупости говорит твой папа, а бабушка скоро к тебе вернется.
– Вы ее сами приведете?
– Я попробую.
– Смотрите не обманите меня, я буду ждать.
Вприпрыжку она побежала к воде, а мне опять стало скверно, и не потому, что я заведомо обманывал ребенка, нет, скорее всего, моя "немка" действительно к убийству Шмары не имеет никакого отношения. Беспокоило меня что-то другое, и опять, как в прошлый раз, я не мог понять вдруг охватившую меня тревогу. Похоже, господин Гончаров, ты начал излишне доверять своим мироощущениям, скоро войдешь в первую стадию идиотизма, если не вошел уже.
– Дядя Костя, посмотрите, как я ныряю!
– громко крикнула Юля, и ее попка, обтянутая фиолетовыми плавками, на мгновение блеснув на солнце, ушла под воду, а у меня закружилась голова. Господи, неужели... Нет! Такого не может быть!
– Юлька!
– закричал я, едва она успела вынырнуть.
– Быстро беги сюда!
– А зачем?
– Там разберемся, беги скорее!
– понимая, что это непедагогично, орал я.
– У меня есть для тебя сюрприз.
– Какой сюрприз?
– крикнула девчонка, отфыркиваясь на бегу.
– Давайте скорее.
– На, держи, купишь себе пять мороженых!
– В маленькую, мокрую ладошку я вложил десятку.
– Скажи мне, откуда у тебя этот купальник?
– Подарили, а что?
– Он же порванный, посмотри на спине.
Она повернулась, и последние сомнения отпали. На ней был купальник Марины, разрезанный мною в первый день нашего знакомства.
– Ага, немножко порванный, но его зашили.
– Когда его тебе подарили?
– Вчера днем, а что?
– Ничего, беги за мороженым.
Моя голова пошла кругом, такого поворота событий я не ожидал никак. Я потер виски, соображая, каким боком к этому делу могла быть причастна Марина. Марина, Марина, скверная баба, как отозвался о ней Окунь. Кто она такая? Это необходимо выяснить в самое ближайшее время.
Отряхнув песок и сделав хохлушке ручкой, я заторопился на пляж.
Она пребывала
– А я думала, ты обиделся и больше не придешь.
– В моем возрасте, Марина, на женщин уже не обижаются.
– Золотые слова, а где Лев Петрович? Кажется, ты вчера его искал с милицией?
– Искали.
– Ну и как, нашли?
– лениво и безразлично спросила она, но уж как-то слишком лениво и слишком безразлично.
– Нашли, кто ищет, тот всегда находит. Ищущий да обрящет.
– И где же он был?
– В холодильнике, представляешь, какой шалун, спрятался в холодильник и молчит. А ты знаешь, почему он молчал?
– Не знаю, - она вдруг беспричинно засмотрелась на море, - не знаю.
– А молчал он потому, что был мертв.
– Господи, ну что за ерунду ты несешь, - оживленно включилась она в игру.
– Вчера нес всякую ахинею, и сегодня туда же. У тебя точно с головкой не все в порядке. Ты извини, но я пойду искупаюсь. И прошу, когда ты в таком настроении, больше ко мне не приставай.
Решительно поднявшись, она пошла к морю, а я беспардонно залез в карманчик ее пляжного халатика. Кроме денег и всякой ерунды, я обнаружил там ключ от ее монашеской кельи без удобств, но с отдельным входом. Предоставив ей возможность наедине подумать о своей грешной жизни, я поспешил в ее апартаменты. Слава богу, дверь у нее выходила в переулок, так что я проник в комнату незаметно. Где может женщина прятать свои деньги и документы, если в комнате у нее, кроме телевизора, холодильника и кровати, ничего нет? Правда, есть еще большая сумка, но это для дураков. Телевизор отпадает, остается кровать и холодильник. Ее паспорт, обёрнутый в пластиковый пакет, я обнаружил среди сосисок и пельменей. Когда я его открыл, мне по-настоящему стало дурно, потому что Марина Павловна носила фамилию Грачева и четыре года тому назад являлась женою Сергея и матерью симпатичной дочери Юли. Передо мною мгновенно и выпукло высветилась вся чудовищная интрига, задуманная еще четыре года назад, а сегодня подходившая к завершению. Насколько же надо быть извращенным циником, чтобы для достижения своих шакальих целей подставить под удар Ирину и родную дочь? Это кроме того, что потребовалось убить Шмару и собственного брата.
Резко распахнувшаяся дверь вырвала меня из лап оцепенения. Красная и яростная, на пороге стояла Марина. Это было бы не страшно, если бы в ее руках не блестел узкий и длинный нож, похожий на стилет. Она молча пошла на меня, видимо поставив на карту все. Если бы не больная рука, все было бы значительно проще, а теперь мне приходилось сотыми долями секунды решать и прикидывать, в какую сторону увернуться, да так, чтобы удобнее было перехватить нож левой рукой. Это удалось мне с третьей попытки, а до того она успела здорово изуродовать мне щеку. Я боялся ее, а потому церемониться не приходилось. Круто завернув руку с ножом, я выдернул ее из плечевого сустава. Резко вскрикнув, она без сознания упала на кровать. Подобрав нож, я сел рядом, ожидая, когда она придет в себя. Это случилось минут через пять, после того, как я окатил ее водой. Мучительно застонав, она открыла глаза и сразу все вспомнила, заскрипела зубами и попыталась меня укусить. Но видимо, руку я повредил ей основательно, побледнев, она бессильно откинулась на подушку.