Гончаров попадает в историю
Шрифт:
Старые пакостники всполошились. Забегали, пытаясь найти подходящую тряпку. Вскоре им это удалось и они добросовестно исправили допущенную ранее оплошность. Девица затихла и как - то сразу обмякнув покорно позволила привязать к кроватным стойкам раскоряченные ноги. Ободренные такой победой сатиры повеселели и разлив по стаканам водку принялись тянуть на картах жребий.
– Ну уж сегодня - то, Иван, я первым мясца попробую.
– Поднимая туза захихикал Степаныч и тут же начал суетливо снимать штаны.
– Давай, давай.
– Ухмыльнулся дядя Ваня.
– Опять
– Да не каркай ты под руку, козел. Чтоб у тебя отсохло!
– С сожалением отметив провильность прогноза товарища, чуть не заплакал Степаныч.
Кажется пришло время мне вмешаться.
– Ну что тут у тебя?
– Выныривая из темноты сдержано спросил тесть.
– У меня все нормально, сейчас буду брать. Как у вас?
– Положил обоих, а ты здорово ошибался когда говорил, что они без оружия...
– Но Никитин - то с оружием.
– Никитин - то с оружием, да где он? Ни его ни Милки, ни обещанной подмоги. Ты смотри, что делают! Срам - то какой. Тьфу ты, прости господи. Страх божий. До чего докатились! Паскудники! Сейчас их старческие мошонки будут жрать собаки.
Дядя Ваня, отметив несостоятельность своего товарища поспешил на выручку. Приспустив штаны, гадко улыбаясь и потрясая естеством он пошел в атаку. Увидев такой расклад неожиданно и голосисто завыла Танюша. Напружинившись я изготовился к прыжку, но тяжелая полковничья лапа остановила меня в самый последний момент.
– Оставь, Костя, эту плесень я уберу сам.
– Тяжелым ботинком он с лета высадил трухлявый переплет оконных рам и не давая старым поганцам одуматься, не сильно, но расчетливо стукнул их головами о колено. Тоненько ойкнув дядя Ваня закатился под кровать, а Степаныч молча лег посередине.
– Ну что, кукла, доигралась?
– Освобождая незадачливую проститутку ехидно осведомился Ефимов.
– Увлекательная у тебя получилась прогулка. Костя, пойди посмотри как там себя чувствуют её кавалеры, не сбежали бы.
В веселом хороводе кавалеры прыгали вокруг бетонной опоры электропередачи пытаясь освободится от наручников которыми были надежно прикованы друг к другу. Полковник не дал им дойти до машины каких - нибудь двадцати метров и от такой малости мерзавцы выли и досадливп повизгивали. В луче фонарика их перекошенные рожи были злобны и комичны. Особенно неистовал Дима, его свободолюбивая натура просила простора и воли.
– Дядя, отпусти нас.
– То ли приказал, то ли попросил он меня.
– Я денег дам.
– У меня своих куры не клюют. Просто девать некуда.
– Пнув его под зад заверил я.
– А отпускать вас я не имею права поскольку вы есть моральные уроды, сутенеры, насильники, воры и убийцы. По вас давно плачет тюремная камера и кислая баланда.
– Сука! Мент поганый!
– Исступленно заорал он.
– Попадешься ты мне!..
– Изловчившись он лягнул меня вниз живота и торжествующе засмеялся.
– Думаю, что в ближайшие десять лет это исключено.
– Переведя дух и долбанув его по копчику выразил я сомнение.
– Сейчас за вами приедут, отдыхайте пока. Пойду расспрошу старичков, что вы за птицы такие и много
– Они же наврут тебе с три короба, только чтоб свою задницу очистить.
– Тогда ври ты первым, а я потом сопоставлю.
– А мне и врать ничего не надо. Просто ехали мимо дяди Вани и на минутку заскочили, а он попросил нас съездить в магазин и привезти пузырь. Мы оставили у него Танюшу и хотели быстро смотаться в магазин и тут этот ваш ненормальный на нас накинулся. Ни здравствуйте, ни до свидания, а сразу стал бить кулаком по голове. За что, про что, до сих пор не поймем. Учти, мы на него будем жаловаться и требовать выплаты за причиненный нам физический и моральный ущерб. Так, что я прошу тебя, пока не поздно, сними с нас наручники и разойдемся по хорошему, а то мы вам такой иск выкатим, что вы голыми по миру пойдете.
– Примем ваши слова к сведению, а теперь послушаем дядю Ваню. Не скучайте.
Связанные и присмиревшие, нагие охальнички кроткими агнцами покоились на полу и тихонько поскуливая с надеждой и страхом взирали на полковника. Одетая и оттого обнаглевшая Татьяна держала высокопарную обвинительную речь.
– ...просто остановила и попросила отвезти меня домой. Никаких других мыслей у меня не было. Водитель согласился, но только сказал, что сначала он заедет к себе на дачу. Я согласилась, откуда мне было знать, что он окажется таким подонком. Они привезли меня сюда, в этот вертеп и бросили, а эти старые похотливые животные хотели меня изнасиловать. Какой ужас! Я им не то что в дочери, я им во внучки гожусь! До какой же степени нужно потерять человеческий облик, чтобы решиться на такое! Мне страшно подумать, что бы было если бы вы не пришли ко мне на помощь. Они могли, они хотели осквернить мое тело! Я не представляю как бы я жила дальше? Я бы с собой покончила.
– Не слушайте её, начальник, - несмело восразил Степаныч, - она сама хотела.
– И поэтому вы её привязали?
– Конечно, она же мазохистка. Вы бы видели, что она тут с нами вытворяла. Нам, пожилым людям и то становилось стыдно. Ужасная развратница.
– Должен вас огорчить, почтенные старцы, - глотнув прямо из бутылки заржал полковник, - мы за вами около часа наблюдали в окно и ничего похожего на ваши слова не увидели. Все было так как говорит Татьяна. Но дело сейчас не в этом. Пять дней тому назад у вас в гостях была другая девушка, помните?
– Пять дней назад у нас никого не было.
– Переглянувшись, в один голос заявили старцы.
– Мы весь день провели на озере.
– Пять дней назад у вас была девушка, - повысил голос Ефимов, которую вы изнасиловали, убили и расчленили труп, а голову закинули в колодец!
– Лихо ты, начальник! Только нам ты это дело не шей.
– Побледнев тихо и твердо заявил дядя Ваня.
– Не пройдет у тебя этот фокус.
– Это почему же не пройдет?
– Удивился тесть.
– Очень даже пройдет. Костя, открой подполье, там мы наверняка увидим массу интересных вещей, в том числе и следы пребывания убитой. Что, дядя Ваня, поплохело? То ли ещё будет!