Гончаров влезает в аферу
Шрифт:
Если он врал, то очень профессионально, лучше меня.
– Зачем Князеву этот дом? Если б я знал! Говорил, что откроем здесь филиал фирмы, с магазином "Дамское счастье". Только для женщин. Но за такие деньги я бы нашел ему как минимум два помещения.
Опять выявлялся стройный ряд звеньев - событий, причин и мотивов - с одним только "но"...
Из этой цепи, если поверить в искренность Ступина, выпадал он сам. И выпадая, напрочь рвал замечательно выстроенную мной версию. И все тогда выглядело бессмысленно и глупо. Последний князевский
Я уже начал прокачивать версию с Лией, но вдруг подумалось: не могла же она кокнуть собственную мамашу, хладнокровно введя в сосок иглу?
– Вы, Ступин, по профессии, случаем, не врач?
– Нет, экономист.
– А Кутя ваш?
Ступин пожал плечами, давая понять, что комментарии тут излишни.
– Кто по специальности Геннадий?
– продолжал я допрос, хотя прекрасно знал, что в момент убийства все трое находились здесь, вдалеке от Катерины.
– Гена? Да Бог его знает. Спросим, как приедет. Что-то долго его нет.
– Тогда как вы объясните тот факт, что выкупать эту хибару отправились вы, а не коммерческий?
– Анатолий Иванович? Так он еще в воскресенье вечером отбыл на Черное море.
– Странно, что в такой трудный для фирмы момент он задумал греть на море телеса.
– Мне тоже так показалось. Но говорит, сердце прихватило - именно из-за последних событий. Года уже не те. Старик все-таки. Отпустил на десять дней... Что-то Гены долго нет.
Об этом и я подумывал, прикидывая, куда бы оттащить моих пленников.
– Он вооружен?
– спросил я на всякий случай.
– Наверное. Но он стрелять не станет. Я предупрежу.
– Если успеешь. Вставай-ка, оттащим твоего холопа с тобой вместе от греха подальше.
Мы потащили обалдевшего Кутю к правой двери, за которой открывался темный коридорчик с комнатами по обеим сторонам.
В кромешной темноте, тыча в ступинский бок стволом, я толкнул их в первую же комнату, с трудом отодвинув ржавый засов. Затем, отойдя к двери, велел Ступину чиркнуть зажигалкой. Огонек выхватил тесную грязную келью с зарешеченным оконцем и допотопной наружной электропроводкой. Я щелкнул выключателем. Под потолком вспыхнула лампочка, осветившая комнату. Узкая и длинная, она была совершенно пуста, но со следами недавней эвакуации. Откуда-то снизу как будто почудился голос. Я прислушался: тихо. Показалось.
– Сидите здесь. Пойду встречать твоих гаври...
Грохот засова оборвал меня на полуслове. Я кинулся к дубовой двери, все уже понимая, но еще не веря в случившееся. Ступин, сидя на пыльном дощатом полу, пытался скривить улыбочку, но было видно, что ему самому эта история непонятна.
– Гена, открой!..
– закричал я.
– Гена, в чем дело?
– стараясь говорить как можно солиднее, проквакал президент. И нагловато мне: - Ну что, встретил? Козел синюшный! Снимай браслеты, затопчут тебя сейчас. Гена! Здесь мы, Гена!
– ...Об колено, заткнись!
– раздался чуть выше двери знакомый голос.
Я, не целясь, дважды долбанул
– Геннадий, я понимаю, что вы молодой еще человек и вас обманом втянул в эту историю ваш начальник. Не бойтесь, все поправимо.
– Кроме вашей глупости!
– последовал лаконичный ответ. Голос был знакомый, но это не был голос Геннадия.
Вот тут, ручаюсь, побелел и Ступин. Забыв про Кутю, он проволочился по полу и грудью налег на дверь.
– Вы здесь? Каким образом?.. Кто вам сообщил? Анатолий Иванович, откройте!
– Господи, ну нельзя же быть такими безнадежными тупицами, последовал ответ.
– И перестаньте стрелять.
* * *
Вот теперь я наконец понял. Похоже, что-то дошло и до Ступина, потому что он завизжал кабанчиком и принялся молотить ногами в безмолвную дверь, тупо вопрошая:
– Где Гена? Где Гена? Куда дели Гену?
– Здесь я, мудак, - ответил злодей Гена, сразу лишая нас последней надежды.
– Су-у-у-ка-а!
– как пес на луну, завыл Ступин.
– Телохранитель продажный!
Левой свободной рукой он похлопал Кутю по щекам. Потом завыл с новой силой:
– Паску-у-да! Иу-у-у-да! Продал!
Мне было смешно, хотя я прекрасно понимал: смеяться нечему. Игра, судя по всему, принимала "влажный" характер, если не сказать, совсем уж "мокрый". Добродушный старичок Вотруба оказался тем самым героем, на роль которого я прочил Ступина. И жаль, что сообразил я это перед самым занавесом. В том, что он опускается, сомневаться не приходилось. Два наглых убийства подряд и третье, тщательно спланированное, свидетельствовали о том, что товарищ перед нами серьезный, а положение наше повода к розовым иллюзиям не давало.
Я осмотрел оружие. Газовый пистолет полный, один только заряд истрачен на Кутю. В другом, 9-го калибра, конфискованном у олигофрена, было не густо. Три патрона просадил сам Кутя, целясь в меня, и два бестолковых выстрела произвел я сам. Скверно, если учесть, что мы заперты, как кролики в клетке, а у оппонентов руки развязаны, хоть дирижируй.
– Может, договоримся?
– сделал я дипломатический ход, потому что, кроме собственной шкуры, мне дорожить было нечем.
Откуда-то снизу послышался металлический лязг. Ступин какался на глазах, я был на грани, и только Кутя, казалось, ничего не замечал.
– Головин, вы убийца, - теряя голос, заверещал Ступин.
– Ну и что?
– Ответ был равнодушный и вялый.
– Вы убили шефа?
– Жадность его убила. Хотел получить все, вот и получил сполна.
– А за что Чио-сан?
– вмешался я.
– Она много знала, а об остальном догадывалась, причем догадки были верны. Мне же после князевских крантов это ни к чему. Слишком много я терял, а ведь проделал колоссальную работу. Вот и попросил своих ребяток. Они-то галстук ей и надели, как и Степану Ильичу, царство ему небесное.