Гончарова Г.Д. Средневековая история

работа. 2. Домашняя

Лиля сильно подозревала, что завтра привезут раненых. И много.

С одной стороны работорговцы. С другой – морские волки и своего рода регулярная армия. Плюс неожиданность – если она будет на их стороне.

Но дааже если и не будет – в своих людей Лиля верила. С ситуацией они справятся.

Вопрос в количестве жертв.

В любом случае ей придется работать. По специальности. И скрыть такое не получится. Это не единичный случай с крестьянским мальчишкой или Али, здесь ничего уже не скроешь.

Но не бросать же людей без помощи?

В

случае с командой Эрика она не вмешивалась – там все было сделано до нее. Плохо, но сделано. Сейчас придется много работать. И если она сможет прикрыться хоть как-то и кем-то, например, Тахиром...

Сплетни все равно пойдут.

Ладно! Потом разберемся. Вряд ли она сможет сделать больше...

А теперь обратно.

Тахира она гоняла до рассвета, заставляя отрабатывать швы на подушке. Ну да ладно.

Лучше заплатить усталостью, чем человеческими жизнями.

Раны шили и здесь. Но непрофессионально. А вот подход грамотного хирурга – это была новинка. И Лиля предвидела расспросы.

Но это потом, все потом...

Потому что к обеду начали поступать первые раненные.

И началась работа.

Работа, работа, работа...

Лиля ощущала себя, как в травмпункте на практике.

Ей было страшно, но надо было работать. В основном – диагностировать и шить. Перевязывать. Промывать и очищать раны.

Кое-что уже сделал Джейми. Но большая часть легла на плечи Тахира и Лили.

Лиля успела расспросить Эрика, когда проверяла его ногу, на предмет недочетов. Но Джейми можно было похвалить. Рана была умело обработана, вычищена и перевязана.

Так что вирманин вовсю зубоскалил и кажется, даже пытался улыбаться графине. Но куда там.

На работе – Лилиан Иртон была медиком. Эрик – пациентом. Она могла расспросить про анализы и анамнез. Могла заговорить зубы и вполне профессионально. Но раз больной сам с этим справляется – зачем напрягаться?

Работорговцы были застигнуты врасплох. И серьезного сопротивления не было. Так, ножевые ранения, пара сабельных... работы было много, но работа стандартная. Неприятно было пару раз – когда Лиля увидела племянника Хельке – с распоротым боком. Там пришлось влить в мальчишку стакан самогонки, продезинфицировать ей же несколько волосков – и шить, мечтая о кетгуте. Вот зимой будем резать скотину – озаботимся. А пока – по старинке.

Прощупать ребра на предмет повреждений, зашить рану и наложить тугую повязку. Ничего, справимся. И не такое видели – это не проникающее в живот, при котором пришлось удалять селезенку. Справедливости ради, Лиля не ассистировала, только присутствовала и училась.

Тахир то ассистировал, то шил сам.

Пациенты шли потоком.

Как оперируют врачи?

Лиля смотрела на человека, а тихий голосок внутри отмечал, холодно и расчетливо.

Колото-резаная рана плеча. Сухожилия не повреждены, нарушена мышечная ткань. Возможна ограниченная потеря трудоспособности.

Обследовать на наличие

посторонних предметов и грязи.

Промыть рану.

Очистить края.

Сшить.

Наложить повязку.

Следующий.

Резаная рана – на бедре.

Обследовать на наличие посторонних предметов и грязи.

Промыть рану.

Очистить края.

Сшить.

Наложить повязку.

Следующий.

Каких-то посторонних эмоций не было. Не люди. Просто – существа. Существа, на которых есть повреждения. И ее дело, как врача, единственного грамотного хирурга на весь мир, разобраться с повреждениями.

Она сможет.

Она справится.

Колотые ранения. Резаные ранения. Рваные – самые противные. И все слилось в один поток.

Усадить пациента или уложить. Дать стакан или два самогонки для анестезии.

Снять наложенную Джейми повязку, проверить рану, промыть, очистить, зашить. Наложить повязку с медом – и следующий на очереди.

И швы, швы, швы... узловой, матрасный, скорняжный, многорядный, Стручкова, Холстеда, Джиллиса... до косметических дело просто не доходило. Сначала бы всех обработать... Лиля отлично понимала – на ранних стадиях она поборется с инфекцией, но начнись что серьезнее... правда что ли попробовать пенициллин по старинке – рану плесенью замазывать?

Так ведь не панацея. Все равно половина перемрет.

Девушка взвыть была готова. Но толку с того? Скули, не скули, никто кроме тебя это не сделает.

Кое-кому Джейми вообще стянул рану наспех, лишь бы кровь остановить – и теперь требовалось сочно снимать самоделки и работать уже профессионально.

Лиля забыла обо всем.

Ей плевать было на Лейса, Эрика, Ганца Тримейна... да пропади все пропадом!

Сейчас важен был только один конкретный человек. Который был ее пациентом. И рана.

Каждая рана была ее личным врагом. И ее надо было ликвидировать. Быстро и качественно.

Болела спина. Голова. Руки.

Когда есть хирургический стол – это хорошо. Он есть. Нужной высоты. Но – один. И две лавки. Широких, удобных, но низковатых.

Стол пришлось отдать Тахиру, как наименее опытному. Сама Лиля способна была работать хоть бы и вниз головой. Но кто сказал, что это – удобно?

Лиля давно уже плюнула на субординацию и пристраивалась так, как было удобно. На коленях – так на коленях. Понадобится – на брюхе поползем.

Волосы были туго затянуты в косу и убраны под платок. По лицу градом катился пот, хотя окна в импровизированной операционной были открыты настежь. Рядом так же каторжно трудился Тахир. Джейми тоже не остался в стороне. И приходилось еще и для них искать время. Смотреть, чтобы ‘стажеры’ не налажали.

Несколько женщин трудились на подхвате, но много ли им доверишь? Привести-увести пациента, получше его устроить, поддержать, налить ‘наркоз’. Выдернуть несколько волосков и пациента и прополоскать в спирте. Или там же – шелковую нить и вдеть в иголку. И опять в спирт.