Гончарова Г.Д. Средневековая история
Шрифт:
– А малышку этому зачем учишь?
– А кто ее кроме меня научит? Нянюшка, никто ведь не знает, что в жизни пригодится. Думали мы с тобой оказаться в таком кошмаре?
– Ты у меня умница...
Лиля потерлась щекой о плечо. Плевать на грязноватое платье и не слишком приятный запах. Просто – ощутить, что тебя любят. Вот что важно.
– нянюшка, родная моя... как хорошо, что ты у меня есть...
Марта погладила женщину по волосам. Сколько бы лет ни прошло – все равно ты ребенок. Для любящих тебя,
Завтра ты опять будешь вести дела, все завтра...
А сегодня – пей молоко и спи.
Спи, малышка. А я спою тебе колыбельную...
Лиля засыпала, убаюканная знакомыми с детства словами. И даже не почувствовала,. Когда ей под бок пристроилась Мири.
Марта покачала головой, но ругаться не стала.
И тихонько вышла из комнаты.
За дверью ждал Ганц Тримейн.
– графиня уснула?
– Спит, как солнышко, лэйр, – Марта могла себе позволить небольшие вольности на правах любящей и любимой няньки. – Да и то сказать, намаялась за сегодня...
– я и не ожидал, что у нее такие познания в лекарском деле...
– Так это она как ребеночка потеряла – так и начала узнавать, расспрашивать... раньше-то не особо интересовалась, а как при смерти побываешь, так все сразу по-иному кажется...
Спорить с этим было сложно.
– А вы ведь с детства с графиней?
– Она у меня на руках выросла. Как ее матушки не стало, так почитай она все со мной и со мной...
– А викоонтесса?
– Леди Мири? там же, – кивок на дверь. – Она к Лилюшке тянется, да оно и понятно, легко ли без матери...
– Нелегко, – согласился лэйр Ганц. – А раньше они не общались?
– Так граф как засунул Лилюшку сюда, так и дочку не привозил... простите лэйр Ганц, некогда мне болтать впустую...
Намек был понят. Лэйр Ганц отпустил служанку и с интересом посмотрел на дверь.
Какая же ты, Лилиан Иртон?
Сильная?
Слабая?
Или просто вынужденная стать сильной?
Может быть и так.
Разберемся. Это работа королевского представителя.
С утра Лиля прошлась по замку.
Побеседовала с Ганцем Тримейном. Порадовалась.
Оказалось, что работорговцы все подтвердили – так что ее люди были полностью в своем праве. Даже более того. Их надо будет наградить – на что деньги выделит сам король.
Когда Лиля искренне спросила – как это, Ганц объяснил все просто на пальцах.
Эрка Грисмо и его родственничков-уродственничков допросили по полной программе. С применением нехитрых средств из местной пыточной. И оказалось, что они нарыли примерно пятьдесят килограмм янтаря. Сумма по местным меркам... бешеная. По-другому и не скажешь.
Этого хватило бы, чтобы прикупить два Иртона
Даже с учетом королевской четверти.
Да, такое тут было.
Обычно король не заморачивался, собирал десятину налога – и все. Кстати, иногда дворяне платили сами в столице, иногда на места выезжали соратники Ганца с достойной охраной...
Но вот если дело касалось ценных и полезных ископаемых...
Найдешь золото?
Открывай рудник, но четверть всего – королевская. Найдешь брюлики – то же самое.
Любое ценное ископаемое из земли – облагается налогом.
Лиля спорить не стала. Только подумала, что где-то Эдорова кубышка еще припрятана. И вообще – незачем быть жлобьем.
Она из своего мира может такое вспомнить... что четверть, отданная королю – копейками медными покажется! А уж что они с Хельке могут наворотить... тем более, что и Хельке, и его сестричка, Лория, навестив с утра ребенка, преисполнились к Лиле горячей благодарности. А то ж!
Сколько народу в этом мире вымирало из-за грязи. А Лиля это дело ликвидировала. И то сказать – кто бы стал возиться с мальчишкой-эввиром?
А тут – рану промыли, перевязали, на тюфяк отдельный уложили в чистой комнате, сиделки ходят... за королем иногда так не ухаживают.
Так что Хельке готов был на графиню молиться.
А пастер, кстати, и молился.
Приехавшие ночью Лейф и Ингрид застали самый шапочный разбор, чем Лейф очень огорчился. Настучал Эрику за трату ценного кувшина. Поругался с Лейсом. Но потом махнул рукой и признал, что сделано все было вовремя и не так плохо.
А пастера тут же перехватила Эмма. И отправила молиться за выздоровление всех раненых.
Что пастер Воплер и сделал. И пошел. И молился прямо в палатах, и не обращал внимания, кто тут есть кто.
А на удивление Ганца Тримейна пожал плечами.
– Так все мы – дети Альдоная. И мы, и вирмани, и эввиры, а то, что они еще этого не поняли... Альдонай равно милостив ко всем своим чадам.
Ганц покачал головой – мол, ни к чему такое вольнодумие... но в глуши сойдет. Да и графиня такую точку зрения полностью поддержала. Мол, кому не нравится – идите к Мальдонае.
А в ее доме никому в помощи отказано не будет – и плевать на веру.
Ну, так резко она, конечно, не выразилась, но Ганц все равно понял, покачал головой и перешел к делам насущным.
Итак, пятьдесят килограмм янтаря за вычетом королевской четверти – что есть 12,5 кг Его Величеству.
Плюс работорговцы. Плюс два корабля. Не самых лучших, но неплохих. Они тоже являются собственностью графини Иртон. Так что решайте, вашество, что с ними делать...
Работорговцев я, конечно, заберу в Альтвер, там их к делу приспособят, вам-то в Иртоне такие радости ни к чему. А корабли... ваша проблема.