Гончарову наносят удар
Шрифт:
– Точное название - ПЖРТ. Производственный жилищно-ремонтный трест кажется, так расшифровывается.
– Очень хорошо. Когда он оттуда уволился?
– Вроде бы в ноябре, точно не знаю. Ну, после того случая...
– Какого случая?
– невольно напрягся я.
– Ты что, с луны свалился? Весь город об этом только и говорил.
– Не тарахти в ухо, докладывай конкретно.
– Господи, ну когда инкассатора ограбили! Да ты что, в самом деле ничего не слышал? У инкассатора вырвали сумку с двухмесячной зарплатой.
– Слышал
– Я и не связываю, просто сумку с деньгами нес отец. Грабители его сильно покалечили. Он полмесяца не мог встать с кровати. Потом и уволился.
– Идиотка, ты могла сказать это раньше?!
– Не могла, поскольку ты не спрашивал.
– Я думал, овца глупее тебя, а теперь сомневаюсь. Что ты еще знаешь об этой истории? Как это происшествие комментировал отец?
– А никак, просто рассказал, что нес полную сумку денег, а навстречу ему выскочили двое, вырвали сумку и побежали. Он хвастал, что не растерялся и бросился вдогонку. Одного, на свою голову, догнал. Лучше бы он этого не делал, потому что грабитель развернулся и ударил его по голове чем-то тяжелым. Отец потерял сознание. А много ли ему надо? Beca-то в нем как в цыпленке. В результате - сильное сотрясение мозга. Ну а потом его начали таскать по милициям, заподозрили чуть ли не в соучастии, мерзавцы!
– Ну а какие-нибудь детали он рассказывал?
– Вот-вот! И они все про детали выпытывали, одно у вас племя. Какие детали может помнить семидесятилетний человек, получивший такой удар по голове?
– А не расскажешь ли мне, почему он выполнял роль инкассатора?
– Дело в том, что у него своя машина и он всегда ездил как кассир за деньгами. Наверное, ему доплачивали, а вот почему он нес сумку, я не знаю.
– Может быть, вспомнишь что-нибудь еще?
– Нет. А с чего это ты зациклился на этой истории? Неужели думаешь?..
– Ничего не думаю, - перебил я.
– Позвоню завтра, вдруг в твоем курином мозгу что-то проявится. Спокойной ночи.
– И тебе желаю не сконфузиться! Драная коза этого не простит.
– Не волнуйся! Кому как не тебе знать, что на этом фронте дела у меня обстоят успешно!
Фыркнув, она бросила трубку, а я набрал номер Милкиного папаши. Он был еще на работе, ответил раздраженно и резко:
– Полковник Ефимов слушает!
– Извините, Алексей Николаевич, вас беспокоит Гончаров.
– Уже слышу. Чего тебе?
– Алексей Николаевич, я с личной просьбой: возникла небольшая проблема. Не могли бы вы завтра дать мне двух толковых парней?
– Ты что, сдурел? Нашел частную лавочку. Кроме того, завтра Первое мая. А что случилось?
– Наехали на меня, бабки требуют.
– Сколько и за что?
– Две тысячи, а за что, долго объяснять.
– Хм, ты один?
– Конечно, - не задумываясь, соврал я, - кроме кота, никого нет.
– Я домой собрался, по пути заскочу. Осточертело все!
Не дав мне возразить, он положил трубку. По своей
Милку я растормошил с трудом, пришлось даже применить силовые приемы.
– Ну чего тебе?
– наконец открыв глаза, недовольно захныкала она.
– Собирайся скорее и уматывай! Папенька твой решил почтить меня своим присутствием. Ты ведь не желаешь с ним здесь встретиться?
Кляня меня и собственного родителя, она поплелась в ванную, где, как мне показалось, плескалась целую вечность. Я с нарастающей тревогой смотрел на часы. За то время, что Милка собиралась, можно было одеть целый микрорайон. От нетерпения почему-то нестерпимо зачесались пятки и ладони.
Милка уже была почти готова, оставалась самая малость - натянуть сапоги, но... Нам всегда не хватает самой малости...
В дверь полковник звонил требовательно, как и подобает человеку его положения и звания. Причем одного звонка ему показалось мало. Для вящей убедительности солдафон забарабанил кулаком, громко выкликая мою фамилию. Испуганная Милка растерянно хлопала глазами, молча требуя моей помощи.
– В шифоньер, - шепнул я, а отцу ее громко и недовольно пообещал: - Да иду я, иду, сейчас открою!
Около минуты я возился с замком, давая время непутевой дочери полковника получше окопаться. Наконец я справился с коварным запором, и недовольный тесть шагнул в квартиру. Молча протянул бутылку коньяку и только потом трубно и хрипло поздоровался.
– Ты что, на бабе уснул, колом тебя по голове! Я уже уходить собрался.
– Да задремал немного, проходите на кухню.
– На кухне пусть твои алкаши пьют, а меня соизволь принять в хоромах, по высшему классу. Устал я, Костя, до чертиков, расслабиться надо.
Отодвинув меня, он танком пропер в комнату и развалился в кресле возле шифоньера, буквально в метре от своего дитяти. Мне не оставалось ничего иного, как, прибавив звук телевизора, удалиться на кухню в поисках закусона. Вернувшись с подносом через три минуты, я увидел, что полковник мирно посапывает, зажав между пальцами зажженную сигарету. Отличная возможность незаметно выпустить Милку! Осторожно поставив закуску, я на цыпочках подкрался к шкафу.
– Извини, Костя, заснул, - неожиданно остановил меня его голос, - вчера всю ночь не спал.
– Да нет, ничего, я решил вас не будить. А что, какое-то серьезное дело?
– Ага, наливай, дело-то, может, и несерьезное, но паршивое!
– Он с отвращением ткнул дымящуюся сигарету в пепельницу, взял почти полный фужер и на одном дыхании, с удовольствием выпил.
– Мокруха, что ли?
– последовав его примеру, поинтересовался я.
– Ага, - закусывая приготовленным Милкой салатом, согласился он. Коммерческого директора одной фирмы грохнули, прямо в собственной хате. Причем никаких следов борьбы не обнаружено. Просто дырка в голове.