Гончарову наносят удар
Шрифт:
– Нет, не надо, не надо ее! Я все напишу, только не надо, чтобы она знала!
– Заткнись, срань, а то опять сопли размажу.
Женщина заверещала, едва я разлепил ей рот, ну а стоило развязать руки, как я тут же схлопотал по морде. Ничего, успокоил я себя, сейчас она получит куда больше. Внимательно прочитав заявление сына, экзальтированная особа вновь накинулась на нас:
– Скоты, вы заставили моего мальчика написать эту гадость! Скажи, Слава, не бойся, они тебя принудили?
Маленький мерзавец молчал, и мамаша потихоньку
– Ну ладно, собирайся, пойдешь с нами. Ты, хозяйка, не волнуйся, бить мы его не будем, а через час я его привезу самолично, - пообещал ей Ухов.
– Куда вы меня?
– захныкал крутой малец.
– К твоим подельникам, я с ними тоже хочу малость побазарить. Да не боись, ты в машине отсидишься.
Первым на нашем пути стоял дом амбала с непомерно развитыми челюстями. Звали его Эдик. Со сна, в трусах, дверь открыл он сам. Увидев Макса, невежливо спросил о причинах его визита. Показывая на меня, Ухов поинтересовался:
– Ты этого мужика знаешь?
– Встречались, - мерзко улыбнулась рожа.
– Ну и чё?
– Да ничё!
Резиновая дубинка упруго отыграла по его лбу, и Эдик, словно поверженный хряк, завалился на пол прямо на пороге. Из глубин квартиры не последовало никакой реакции, и мы, затащив хозяина внутрь, закрыли дверь. Пришел он в себя довольно скоро и сразу же внес протест по поводу нашего некорректного поведения.
– Заткнись, обезьяна, - посоветовал я, - иначе нам придется воспользоваться твоим профессиональным инструментом, хотя у меня и нет никакого желания нюхать твое жареное дерьмо, ты и без этого смердишь достаточно.
– Да вы чё, мужики, крыша поехала? Пошутили мы, а вы...
– Мы, дядя, тоже шутим, только немного тоньше. Пиши заявление на имя начальника милиции.
– Какое еще заявление, вы чё, мужики, наехать на меня хотите? Не туда впоролись: я вам завтра обоим матку выверну. Вы у меня неделю кровью ссать будете.
– Возможно, - невозмутимо согласился Ухов, - но ты нам завтра, а мы тебе сейчас, мерин лопоухий!
Крепким десантным ботинком Макс наступил ему на мошонку. Мне показалось, что взбесилось стадо слонов. Эдик с трудом освободился и, безбожно матерясь, отполз в угол.
– Больно?
– участливо спросил Ухов.
– Ничего, привыкай, сейчас тебе будет еще больней.
– Чего вы хотите, говорите, я все сделаю! Только не бейте!
– Подробно напиши, как вы вчера избивали этого человека и сколько забрали денег. Укажи, кто при этом присутствовал.
– Нет, самому себе яму рыть не буду.
После очередной обработки Эдик все-таки согласился, и в конце концов мы оставили его, грустного, наедине со своими синяками и горестными думами. К третьему их сотоварищу решили не ездить, справедливо предположив, что в известность его поставят и без нашей помощи.
* * *
Во вторник, после праздников, энергичный и свежий, я входил в здание жилищно-ремонтного треста, то
– Здорово, девоньки! А как бы мне самого главного бухгалтера увидеть?
– Здорово, дяденька, - ответила самая крайняя, - следующая дверь, только не говорите, что мы сказали.
– Не скажу и под пыткой. Рыжая, у тебя правый глаз на сантиметр ниже левого нарисован. Чао, красавицы!
Главный бухгалтер, сорокалетний лось, носил фамилию Каретников и именовался Киром Владимировичем. Он недовольно привстал с кресла и осведомился о цели моего визита.
– Простите великодушно, Кир Владимирович, за то, что отвлекаю столь занятого человека по вопросу пустячному и вашего внимания не стоящему, но я займу у вас всего несколько минут. Вопрос мой касается вашего бывшего вахтера Сергея Александровича Лагина.
– Недавно сам его хоронил, сам похороны организовывал. Сегодня пойдем на девять дней. Прекрасной души был человек. Но... ничего не поделаешь, как сказал великий поэт, все мы в этом мире тленны. Немного попрыгаем и все там окажемся, - не очень-то веря в свою кончину, распинался бугай, о чей лоб можно было смело бить поросят.
– Но в чем ваш вопрос? Кто вы?
– Скажем так - друг его дочери.
– А-а-а, понятно, наверное, нужна наша помощь для организации поминок? Поможем, это в наших силах, тем более что Сергей Александрович проработал у нас почти десять лет.
– Нет, вы меня неправильно поняли, меня интересует другое.
– Я весь внимание, сделаю все, что только смогу, говорите не стесняясь. Тем более я хорошо знал покойного и был с ним на короткой ноге.
– Кир Владимирович, как мне найти того инкассатора, с которым Лагин ездил за деньгами в день ограбления? И вообще, почему он возил деньги?
– Ну, в банк ездить вызвался по собственному желанию. Мы ему приплачивали, и недурственно. А инкассатора у нас не было, обходились своими силами, не такая уж у нас большая организация. Но почему я обо всем этом должен вам рассказывать? Вы что, следователь или прокурор? А если и так, то дело это давно забыто и предано забвению. Я бы не хотел ворошить прошлое. Не желаете ли коньячку?
– Нет, благодарю вас, встретимся на поминках.
– Позвольте спросить, что вызвало ваш интерес к одинарному ограблению более чем полугодовой давности?
– Да так, праздное любопытство обывателя.
– Не советую, не советую. Иногда тени прошлого встают, закрывая собой настоящее. Живи сегодня и радуйся сегодняшнему дню.
– Великолепные слова, Кир Владимирович, вы не финансист, вы философ, вы Диоген в банке. Позвольте откланяться!
– Не смею задерживать, тем более мне нужно в банк.