Гончая. Гончая против Гончей
Шрифт:
— Можете закурить, — говорит он, будто прочитав мои мысли, ставит передо мной стеклянную пепельницу. — Буду рад вам помочь.
— Меня привела к вам вот эта повестка.
Вытащив из бумажника повестку, я торжественно преподношу ее Костову, словно букет цветов. Он внимательно ее разглядывает, лицо его мрачнеет.
— Да… не явился паршивец. Вчера я послал новую повестку по месту работы.
— Бабаколев вовсе не паршивец, но уже никогда к вам не явится. Двадцать второго января он был убит.
Костов стреляет в меня взглядом, мгновенно понимает, что я не шучу, горестно вздыхает и охватывает голову руками.
— Извините,
— Что он натворил? — спрашиваю тихо.
— Бабаколев — ничего, но он был главным свидетелем в деле, которое я веду. Теперь следствие провалится — с такой невезухой и мне надо выходить на пенсию!
«Свидетелем»? Это казенное слово приносит мне облегчение. Я вдруг осознаю, что Христо не запятнал себя никакой житейской грязью, не продал свою совесть, даже будучи бившим заключенным. Он был свидетелем, свободным человеком, которого лишь расспрашивают.
— Что-нибудь связанное с наркоманами?
— Нет, — отвечает расстроенно Костов, — тут дело крупное… но оно вряд ли вас заинтересует.
— Напротив, — возражаю я, — именно поэтому я попросил, чтобы мой Шеф позвонил вашему Шефу.
Выражение лица Костова остается каменным, вынув расческу из внутреннего кармана пиджака, он причесывает свои густые волосы. Он уже успокоился, поборол досаду, что-то сейчас обдумывает, прикидывает, но терпит мое присутствие, так как знает, что я пришел не лясы точить, а дело делать. Я убежден, что он помнит все наизусть, но, как опытный профессионал, вытаскивает из ящика стола блокнот с мелко исписанными страницами.
— В течение более полугода к нам поступали сигналы, — начинает он неохотно, — что один из главных экспертов одной ассоциации берет взятки у иностранных фирм, а может, осуществляет и экономический шпионаж. Сигналы были самые разнообразные, — голос Костова звучит уже сухо и официально, — от анонимных писем до личных предупреждений. Но самое главное — в последнее время этот эксперт — Сербез Карагьозов — подписал несколько катастрофических внешнеторговых соглашений. Техническим службам не удалось установить ничего существенного, но по предложению отдела и согласованию с ассоциацией было решено образовать следствие. Вы понимаете, как обстояли дела, пришлось действовать на ощупь…
Мне прекрасно известно, что значит «действовать на ощупь», но для такого старого и нелюбопытного человека, как я, куда интереснее, что в рассказе Костова фигурирует некая ассоциация.
— Допрошенные мной коллеги Карагьозова были убеждены, что он брал взятки или мелкие подарки, но не могли представить доказательства. Они описывали его как властную личность, неприятную в общении, как человека бесцеремонного и циничного. Такое эмоциональное отношение к подследственному требовало от меня очень осторожного подхода к делу. Наконец, в качестве свидетеля был вызван главный эксперт соседнего отдела той же ассоциации…
— Евгений Панайотов? — тихо спрашиваю я.
Костов весь напрягается, пальцы сжимаются в кулак, ложащийся на открытый блокнот.
— Вы, случаем, не ясновидец? — гневно вопрошает он.
Мне не впервой задают такой льстящий моему самолюбию вопрос, но сейчас вместо законной гордости я испытываю неловкость. Чем больше я узнаю, тем больше теряюсь, упускаю логическую нить событий — будь я ясновидцем, я знал бы уже все.
— Да нет, — отвечаю скромно и, наконец, закуриваю. Костов
— Видите ли, — говорю я наконец, — я не обладаю никакими парапсихическими свойствами, не могу передвигать предметы на расстоянии — просто семь лег назад я вел следствие по делу Бабаколева. Вместе с группой наркоманов он совершил кражу со взломом в одной аптеке. В этой истории оказалась замешанной дочь Евгения Панайотова, у которого Бабаколев был тогда шофером. Фамилия Панайотов возникла в моем сознании путем ассоциации.
— Логично… — неуверенно произносит Костов. Он тоже тертый калач и чувствует, что, говоря ему чистую правду, я по сути его обманываю.
— Так мы дошли до того момента, — поощряю его я, — когда Панайотов явился к вам в качестве свидетеля.
«Черт бы тебя побрал, ты и в самом деле самая настоящая Гончая!» — читаю я во взгляде Костова, но на этот раз принимаю комплимент с удовольствием и весело гашу окурок в пепельнице.
— Панайотов в общем и целом повторил то, что говорили остальные его коллеги, но намекнул, что знает человека, который мог бы подтвердить фактами злоупотребления Карагьозова. «Мой бывший шофер, — сказал он, — случайно присутствовал при том, когда Сербез брал взятку у представителя немецкой фирмы. Это было семь лет назад». «А почему вы не сообщили об этом в милицию?» — «У парня было слишком богатое воображение, и я ему тогда просто-напросто не поверил. И, как видите, совершил ошибку». Затем Панайотов объяснил мне, что его шофер попал под суд, сидит в тюрьме или уже освобожден, и дал его имя — Христо Бабаколев.
— Вы успели допросить Бабаколева? — прерываю его я.
— Да, — отвечает хмуро Костов. — Практически я располагаю полными его показаниями. Даже сделал ему очную ставку с Карагьозовым, но тот все отрицает. Я как раз надумал устроить им нечто вроде шахматной партии, но Бабаколев вдруг исчез, а в шахматы нельзя играть без партнера.
Неприлично прийти в гости и упорно нарушать порядки, установленные хозяином, но я не выдерживаю и закуриваю вторую сигарету. Мы долго молчим, каждый занятый своими заботами. Пока у человека есть заботы, он бессмертен.
— Меня беспокоит другое, полковник Евтимов. Надеюсь, что тут вы мне поможете, — прерывает молчание Костов. — Скажите, можно верить показаниям Бабаколева?
На миг я задумываюсь в поисках точных слов, затем отвечаю совершенно искренне:
— Бабаколеву можно верить вполне, но его показаниям… не знаю: что-то в его желании выступить свидетелем меня смущает!
Костов принес из архива показания Бабаколева, со вздохом распечатал их передо мной, затем попросил меня расписаться на бланке. Я увидел совсем близко его лицо в ореоле черной бороды, потом он неуклюже поднялся, запер ящики стола и сейф, пригладил волосы расческой и взглянул на меня с омерзением, словно хотел сказать: «В ближайшее время, полковник Евтимов, мой Шеф позвонит вашему Шефу… и мы снова встретимся и поговорим!»