Гончая
Шрифт:
– Понтсо, – исправил Пончик. – А дело в том, что я от хорошей Гончей и сам не отказался бы. В профессиональном смысле, не пугайся. Я из бездарных вояк, и Охотник во мне просыпается лишь по осени, как раз к сезону охоты. У нас, конечно, и свои девочки есть… Не знаю, что там у них случилось: глаз замылился, нюх притупился или влюбились все и сразу мне назло, да только мы никак не можем отследить одного хитрого урода. Не глянешь?
– А есть на что?
– В морге пять тел. Самому свежему три дня.
Пять тел. Я со свистом втянула в себя воздух, на мгновение прикрыв глаза.
– Пять? – пробормотала,
– Не первый год замужем, – кивнул Пончик, – да и девочки наши тебя подстрахуют. Ну так как?
Я посмотрела в окно. Солнце уже скрылось за крышами домов. Вечерело.
– Сегодня все равно уже поздно, – констатировала очевидное, – а завтра – почему бы не глянуть… Только, господин Пончо, блин, Понтсо, простите! Мне бы на довольствие встать. Или хотя бы комнату в общаге, а то…
– А то пить так хочется, что переночевать негде? – понятливо хмыкнул начальник.
– Просто мой кошелек успел познакомиться с ценами в ваших гостиницах, – не разделяя его веселья, хмуро пояснила я. – И они как-то не нашли общего языка. Да и камеру хранения только до вечера оплатила…
– Я понял. В дежурке попросишь, Крис тебе пропуск сделает и расскажет, как найти гостиницу для командировочных. Так я скажу нашим девчонкам, что бы к утру в морг подтягивались?
– Часам к восьми, – кивнула, понимая, что с рейдом лучше не затягивать. – Думаю, раньше их дергать не стоит. Мы хоть и работаем всегда со страховкой, но, по большому счету, никогда ею не пользуемся. Вы же знаете...
– Знаю, – Пончик вдруг перестал улыбаться, вмиг утратив свое румяное булочное благодушие. – Светает нынче в шесть. Так я передам, чтоб они на пять тридцать рассчитывали.
– Как скажете, – пожала плечами, понимая, что столь ранняя побудка не добавит мне очков в глазах местных Гончих. Но не спорить же из-за этого с начальством?! Тем более что формально он все-таки прав.
Гостиница для командировочных на поверку оказалась самым обычным общежитием, пятиэтажным и старым, с туалетом на этаже и пятью общими душевыми кабинами в подвале. Но жизнь научила меня не крутить носом, а брать что дают.
В крохотной комнатке нашла панцирную койку с видавшим виды матрасом, на котором ровненькой стопочкой лежало хрустящее от дрянного стирального порошка постельное белье и два миниатюрных вафельных полотенца. Возле обнаружилась тумбочка с подпалиной от кипятильника, на подоконнике – полная окурков пепельница. Вот, пожалуй, и все, если не считать встроенного шкафа и рабочего, пусть и старенького, калорифера. Ну что ж, и то хлеб. В приюте, когда зимы были особенно морозными, мы нередко спали втроем в одной кровати, повернувшись на бок, как сардинки в банке, и накрывшись всем, что было в комнате. И все равно мерзли! А шкафа у нас вообще никогда не было.
Первым делом я застелила постель. Затем приготовила свежее белье, достала из баула форму и аккуратно разложила ее поверх одеяла. И только после этого взяла полотенце и спустилась в душевые. Горячая вода придала сил, и жизнь вновь обрела краски. В конце концов, чего я кисну? У начальства отметилась, до места почти доехала, от Доминика избавилась, как и планировала, между
В принципе, жить можно. А то, что на улице холод собачий… Так люди и в более жутких условиях живут. Например, в тропиках южного сектора. Или в Северных горах. Северные-то куда как хуже Западных. Холоднее, злее и опаснее... Правда, придется купить теплые вещи, да побольше, потому как моя курточка из драп-дерюжки вряд ли выдержит местные морозы, раз уж у них тут летом так холодно.
Задумавшись, я не заметила, как наступил вечер, и пришло время идти в местную столовку отоваривать талоны на питание. На ужин была ароматная рассыпчатая гречка с соленым огурцом и стаканом кефира. Не самая моя любимая еда, но дареному коню в зубы не смотрят. Это во-первых. А во-вторых, нормальную еду я в последний раз видела так давно, что успела позабыть, как она выглядит. Поэтому продукты были уничтожены в мгновение ока, а обалдевший от такого разнообразия желудок даже потребовал добавки. Кстати...
Я подошла к раздаточному окну и, окликнув одну из девушек в белом халате и колпаке, предупредила, что завтра у меня рейд, поэтому не знаю, как насчет остальных командировочных, но мне будет нужно мясо.
– Много, – уточнила я. – Уж извините, если у вас были другие планы на меню.
Повариха пожала плечами и заверила, что никаких проблем.
– У нас часто гончие останавливаются, – открыто улыбнулась она, – так что все в порядке. Хуже было бы, если бы вы не предупредили. В прошлом году одна фифа из Центра такой крик подняла, что я была готова от себя кусок отрезать, лишь бы она заткнулась. Простите.
Я покачала головой и никак не прокомментировала ее слова. Простые люди зачастую нас не понимали, думая, что своим поведением Гончие просто цену себе набивают. Ну или куражатся с дури, как певички-однодневки или популярные артисты.
Еще раз поблагодарив и распрощавшись, поднялась в свою комнату. Перед рейдом неплохо было бы поспать, но я знала, что не засну, уж больно расшумелись мысли в голове. Да и надолго оставаться наедине с собой я боялась – чего доброго, начну думать о случившемся, а делать это сейчас, перед ответственным и сложным (пять тел!) делом, было противопоказано. Впрочем… Я невесело хмыкнула: как раз такие мысли могли стать хорошей страховкой для безболезненного возвращения из рейда.
Нет, сидеть в комнате было невыносимо. Поэтому, накинув на плечи куртку, я вновь спустилась в столовую, чтобы прихватить со столика для напитков бутылку минеральной воды, а затем, справившись у дежурного насчет нужного адреса, вышла в прохладный вечер Запада-7.
Судебно-медицинский морг находился в получасе ходьбы от общежития, и я при всем своем желании не смогла бы его миновать – запах горя и смерти почуяла за версту.
Отогнув манжету формы, продемонстрировала ночному сторожу клеймо, и он без слов и лишних вопросов впустил меня, вежливо объяснив, где найти нужные мне тела. Я кивнула и, передернув плечами – в морге температура была на порядок ниже, чем на улице, хотя куда уж ниже-то, – зашагала по тускло освещенному коридору.