Гончие преисподней
Шрифт:
«Орлиное гнездо» – особый, замкнутый клуб для тех, кто любит хорошо поесть и может себе это позволить. Рассказывают, что однажды здесь повстречались два авторитета, которые поклялись убить друг друга. Каждый не спеша покончил с обедом, потом они вышли, отъехали на десять кварталов и только там изрешетили друг друга пулями.
Не знаю, правда ли это – наверное, все же нет, но звучит красиво.
Швейцар взял под козырек, увидев меня. Чаевые он тоже взял, причем гораздо охотнее.
Высокий человек с широкими плечами сидел у дальней стены. Его голова была почти полностью лысой, только
За соседним столиком расположились трое мужчин. Они тоже стриглись коротко – многие телохранители так делают. Наверное, боятся, что их оттаскают за волосы. Один из них, самый молодой, поднялся, чтобы преградить мне дорогу. Его хозяин рыкнул, и парень тут же спрятался в солонке.
– Простите его, ченселлор Майкл. Мальчишка, только что из деревни. Мадемуазель Дюпон.
Он на полсантиметра оторвался от стула, что было для него верхом вежливости.
– Присаживайтесь.
Его звали Хейрод Гонролд, и многие считали его одним из самых влиятельных авторитетов в преступном мире. Те, кто не считал, теперь оттачивают свои знания в арифметике с помощью могильных червей.
Франсуаз устроилась напротив него, продемонстрировав стройные ножки, и ткнулась носом в меню. Парень, приехавший из деревни, слишком уж засмотрелся на нее, и товарищ его одернул. Телохранитель должен оставлять дома любой аппетит – и на еду, и на женщин.
Если он будет думать о наслаждениях, то рано или поздно поймет: глупо подставляться под пулю вместо другого. Конечно, ему неплохо платят, но, к несчастью, смерть не берет динары за отсрочку. Я знаю многих охранников, которые работают не столько ради денег, сколько из принципа, но такие люди у Гонролда не задерживались.
– Я знал, что вы придете, – сказал Гонролд. – Правда, думал, что это произойдет раньше.
Он потыкал меренгу, но кусок явно не шел ему в рот.
– Мне следовало догадаться, что и Маргарита, и Тиндол будут молчать, пока не припечет. Старею, наверное… Смерть Марьяны развязала им языки?
– Похоже на то.
Гонролд глубоко втянул носом воздух, словно хотел увеличиться в объеме, как шарик, и за счет этого стать сильнее.
– Скверная история, – сообщил он, словно кто-то утверждал обратное. – А ведь сколько раз говорил себе: не лезь в то, в чем не понимаешь. Самое простое, обычное – оно и самое верное. Так нет же…
Он отправил меренгу в рот, скривился, словно у него болел зуб, и повертел вилку.
– Не знаю, что они вам понарассказали. Даже спрашивать не хочу. Мне скрывать нечего, хотя я не горжусь тем, что произошло. И, не буду лгать, я буду спать спокойнее, зная, что вы двое занимаетесь этим делом.
Гонролд откинулся на спинку стула, при этом его тело перекосилось, одно плечо стало выше другого – его излюбленная поза.
– Мой бизнес спокойным не назовешь, – начал он.
– Бизнесом его тоже не назовешь, – заметил я.
– Я согласен. Здесь, каким бы ты умным ни был, везде соломки не подстелить. Любые союзники ненадежны, особенно когда унюхают большие деньги. Вы знаете, что мой отец был моряком?
Я кивнул. Гонролд-старший привозил
– Батька был очень суеверен… Он говорил, что все моряки такие. Однажды я спросил почему. Он ответил: сынок, когда палуба под тобой шатается, лучше верить в приметы. Ни один политик не признается, что принимает гороскопы всерьез, но чуть что, многие бегут к астрологу за советом. Поверьте, я-то повидал немало политиков…
Бандит говорил негромко, так, чтобы телохранители не могли его слышать.
– Так и я постепенно в мистику впал. Одни скажут – глупость, совсем на старости лет ума лишился Гонролд. А все же сколько лет прошло, много раз меня убить пытались, но я все еще жив. Как знать, может, гороскопы и помогли.
Он почесал голову.
– Да все мне было мало. Не умею я остановиться. Захотелось самому стать волшебником…
Гонролд подцепил новую меренгу и внезапно поразил меня своей образованностью:
– Кой черт меня понес на эту галеру [1] … В любом случае я стал наводить справки – как бы мне просочиться в клуб колдунов. Понимал, что просто так человека со стороны туда не примут. Но мне не впервой слышать «фи» от тех, кто на меня сверху вниз смотрит. Ведь если у тебя деньги, Майкл, что о тебе думают? Верно – что ты свинья, богатство свое преступлениями нажил и у тебя грязь под ногтями.
Он усмехнулся.
– И правильно считают. Да только динары – что отмычка, любые двери открывают. Вот старый дурень Гонролд и решил прыгнуть выше головы. Подумал: стану колдуном, ничего бояться не надо.
1
Почти дословное повторение реплики Жеронта из комедии Мольера «Плутни Скапена». – Примеч. авт.
Здесь он замялся, что вообще было ему несвойственно.
– А если честно, была у мысль о бессмертии. Никому о ней не рассказывал – знаю, засмеют. Но живет же Алеганд этот вот уже триста лет, а то и больше – чем плохо? Я пока еще молодой, ну, относительно, и силы есть, и деньги – остаться бы в такой поре навсегда.
Гонролд развел руками.
– И, лгать не стану, до сих пор от мысли этой не отказался. Стал справки наводить, где бы незапертую дверцу найти, пусть щелку, лишь бы ногу поставить, а там уж дело техники. Многие, у кого я спрашивал, просто в лицо смеялись.
Бандит недоуменно улыбнулся:
– Не уважают, понимаешь. Высоко слишком летают для старого Гонролда. Да ладно, хрупким, как стекло, я никогда не был, от плевка не растаю. Раз за разом людям вопросы задавал, пока не узнал, что есть такой Орден Коратоллы. Традиции древние, а денег ни гроша. Вот я и подумал – мой шанс. Все равно что титул купить. Пришел к этому Сарнмиру и говорю: вложу в вас сколько надо, а вы меня магистром сделаете. Ну не дурак?
Банкир рожу-то скривил, словно я ему навозом щеки измазал, да и отвечает: денег, мол, у него и без меня хватает, а человеку со стороны, без роду без племени, в их ордене вообще нечего делать.