Гончие смерти. Сага дальних миров
Шрифт:
Если не считать постоянной тяжелой работы, люди-птицы обходились с акками весьма сносно. Женщины синекожих были очень некрасивыми и слишком походили на животных, поэтому не интересовали утонченных ягья, чей эстетический вкус пополам с садизмом, на мой взгляд, был более ужасен, чем безразличие к красоте и кровожадность хищного зверя.
Мужчины-акки никогда не поднимались в верхний город, за исключением тех случаев, когда требовалось выполнить тяжелую работу, бывшую не по силам женщинам-рабыням. В этом случае они спускались и поднимались по длинным веревочным лестницам, вывешиваемым специально для подобных случаев. В саму Юггу не вела ни одна дорога или туннель, поскольку
Женщины ягья тоже были своеобразными заложницами скалы, поскольку крылья им аккуратно обрезали сразу же после рождения. Лишь тем, кого отбирали на смену королеве, оставляли возможность летать. Это делалось, чтобы сохранить полное господство мужчин над женщинами. Мне вообще было непонятно, как в далекие времена мужчинам-ягья удалось захватить это господство. Если верить полученной от Ясмины информации, женщины превосходили их по всем статьям — по ловкости, выносливости, храбрости и даже по силе. Лишенные же крыльев, они вынуждены были распрощаться с мыслью вернуть себе былое превосходство.
Типичным примером тому, чего могла бы достичь женщина, была Ясмина. Ростом она превосходила не только всех женщин ягья, но и гура тоже, к тому же была более плотно сложена. Под ее пышными формами, которыми могла бы гордиться и Клеопатра, перекатывались крепкие мускулы. Ясмина напоминала хорошо откормленную, но не потерявшую ловкости и подвижности дикую кошку.
Королева была молода, да и все женщины крылатого народа выглядели молодыми, казалось, время было невластно над ними. В среднем крылатые демоны жили девятьсот лет. Ясмина правила своим народом уже пять столетий. Три крылатые соперницы оспаривали ее право на трон, но были убиты ею в ритуальном поединке в большом восьмиугольном зале дворца. И съедены.
Подобные поединки проводились раз в столетие. И пока королева может отстоять свой трои силой — она будет править.
Участь рабынь ягья была незавидной. Ни одна из девушек не была уверена, что на следующий день ее хозяину или хозяйке не придет в голову растерзать ее в клочья, чтобы удовлетворить чувство голода или просто ради забавы. Вдобавок им ежедневно перепадало немало побоев и издевательств. В общем, Югга была воплощением ада наяву.
Я не знал, что творилось за стенами домов и замков прочих крылатых жителей города, но наблюдал за каждодневной жизнью королевского дворца. Не проходило дня или ночи, чтобы гулкое эхо не разносило по подземным коридорам жалобные стоны, просьбы о пощаде и крики боли, единственным отзывом на которые был безумный смех и безжалостные, пугающие крики.
Как бы я ни был закален физически и психически, к такому привыкнуть было невозможно. Единственное, что не дало мне сойти с ума,— это сознание того, что мне во что бы то ни стало нужно спасти Альту. Однако я понимал, что шансов на наше спасение было очень и очень мало. Во-первых, я был прикован к стене цепями и заперт снаружи, во-вторых, я понятия не имел, где искать Альту. Все, что мне было известно,— это что она находится где-то во дворце и избавлена от издевательств крылатых мужчин, но не от жестокости и вспышек ярости своей госпожи.
В Югге я насмотрелся и наслушался такого, о чем не смею поведать в этом повествовании. Ягья обоих полов ничуть не стеснялись своей порочности и кровожадности. Более того, растленность и злоба были возведены
Описывать жестокость, с которой они обращались с рабынями, и пытки, которым они их подвергали, не поднимается рука. Ягья действительно достигли совершенства в искусстве причинения физических и душевных мук. Но хватит об этом. Я не могу больше описывать эти ужасы.
Пребывание в плену у Ясмины слилось для меня в единый кошмарный сон. Хотя лично со мной обращались неплохо. Каждый день меня выводили под конвоем на своего рода прогулку по дворцу — примерно гак, как выгуливают любимых домашних животных, чтобы дать им поразмяться. Кроме того, почти каждый такой выход я становился свидетелем очередной омерзительной сцены — Ясмина мне демонстрировала, что бывает с непокорными. Меня, с завидным постоянством закованного в кандалы, всегда сопровождал отряд дворцовой стражи из десяти-двенадцати вооруженных до зубов стражников.
Несколько раз мне удалось увидеть Альту, выполнявшую разную хозяйственную работу, но она всегда отворачивалась от меня и старалась как можно быстрее скрыться. Я все понимал и не пытался привлечь ее внимание. Ведь одним-единственным упоминанием ее имени перед Ясминой я поставил жизнь девушки под угрозу. Пусть лучше королева никогда не вспоминает о ней, если, конечно, такое возможно. Чем реже Повелительница Тьмы вспоминала о своих рабах, тем дольше они жили.
Вы не представляете, чего мне этого стоило, но я на время сумел задавить бурлящую во мне ярость. Когда все тело и вся душа уже готовы были взорваться, разнося оковы и кидаясь в последний бой, я невероятным усилием воли сдерживал себя. И можете мне поверить, не совершал еще в жизни большего усилия. Ярость и гнев оседали внутри моего сердца, плавясь и кристаллизуясь в острую, как сталь, ненависть, и страшен будет тот день, когда она вырвется на свободу. Так проходил день за днем, пока однажды ночью Ясмина не приказала доставить меня к себе.
11
Ясмина, подперев голову руками, неподвижно сидела, устремив на меня большие черные глаза. Мы находились одни в комнате, которую я еще не видел. Я опустился на диван напротив королевы и принялся растирать освобожденные от кандалов руки и ноги. Ясмина сказала, что прикажет снять с меня на время оковы, если я пообещаю не причинять ей вреда и позволю вновь заковать себя, когда она это потребует. Я дал слово. Никогда я не считал себя особо хитрым, но иссушающая душу ненависть обострила и мой разум. У меня были свои планы.
— О чем ты думаешь сейчас, Иса Кэрн? — поинтересовалась Ясмина.
— Неплохо бы выпить,— достаточно грубо ответил я.
Ясмина хмыкнула и протянула хрустальный бокал:
— Попробуй этого золотистого кулерна. Но будь осторожен, иначе опьянеешь. Это самый крепкий напиток в мире, и даже я не смогла бы, осушив бокал до дна, не упасть без чувств мертвецки пьяной. А ты и вовсе не привык к этому напитку богов.
Я слегка пригубил вино. Это действительно был необычайно крепкий напиток с тонким вкусом, отдаленно напоминающий бенедиктин.