Гонцы дурных вестей
Шрифт:
— Господин капитан, я боюсь предположить, не сочтите за грубость, быть может вы посчитаете меня…
— Ошибка… — Ленуа перебил хозяина трактира, сел на стул, сражённый промахом.
Для этого мужчины ошибка каралось особо сурово. Он привык беспрекословно выполнять приказ, настолько идеально, насколько это было возможно. Ленуа нёс огонь и сталь, но только чёрным душам, клятвенно обещая защищать каждого жителя Милрита. Тряхнув головой, словно сбрасывая наваждения, капитан заговорил:
— Дерног,
— Мы путешественники, только и всего, — отвечала Мариета — С господином Зелушем, нас свело общее несчастье: граница закрыта.
Ленуа побледнел, спрятал меч в ножны. Он вторично вспомнил описания селян Корго. Всё сходилось. Наконец в уме капитана вспыхнула, словно пламя свечи, мысль:
— У похитителя не было четырёх пальцев на правой руке. А ну отойди деточка, я проверю. Эй парни, поддержите-ка её. Но-но, не рыпайся, если чиста совесть бояться нечего.
Лезвие ножа распороли бинты Иосифа, взгляды присутствующих впились в почерневшие пальцы.
— Зараза… — еле слышно выговорил Иосиф.
— Господь светлый, Господь праведный… Да как же это, да как же так…
— Уважаемый капитан, насколько могу понимать, этот мужчина вовсе не преступник. Могу ли я побеспокоить врача? — спросил хозяин трактира.
— Немедля!
Через пару минут Иосиф был возвращён в одну из комнат. Местный доктор осмотрел его, оставил отвар и лекарства. Пока чета путников наслаждалась заслуженным покоем наверху, внизу кипели страсти. Капитан Ленуа узнал Зелуша, велел обезглавить его на месте.
— Кто знает, что может случиться, пока мы везём его в столицу? Вдруг сбежит, или дружков покличет? Лучше уж, чтобы наверняка. — говорил рыцарь барону, тот понимающе кивал — А что до деточки и её отца, так вы это, сделайте доброе дело, пропустите их, ввиду всех событий. Ответственность беру на себя. Нехорошо получилось с ними…
Терзаемый совестью Ленуа сумел достать грамоту для героев. Он лично принёс её, объяснил ситуацию и попросил прощения. В это время Иосиф спал, но Мариета сидевшая подле его, слушала каждое слово; в конце заключила:
— Пути Господни неисповедимы. Мы и правда были в Корго, ночевали у пожилой четы: Маркуша и Струшки. Также верно то, что посреди ночи мы выехали, но лишь потому что спешим.
Услышав чистосердечное признание девушки, Ленуа полностью убедился, что эти существа не виновны в исчезновении старосты Корго, что является истинной лишь косвенно. Капитан покинул их, в качестве извинения оставил мешок злати на нужды.
Как только Иосиф открыл глаза, услышал историю произошедшего, заявил:
— Мы уезжаем.
***
— А мил господин, вам уже лучше? Господь наделил вас крепким здоровьем! Желаете выпить, перекусить? Всё за
Спутники спустились с лестницы, застыли около двери.
— Семь, нет девять, бутылок сивухи с собой.
— Дорогой господин! Конечно-конечно, сию же минуту велю загрузить всё в вашу телегу. Эм, уважаемая госпожа, добрый господин, не сделаете ли честь, избавить меня от этой бочки? Я боюсь, как бы она не…взорвалась.
Через несколько минут телега миновала ворота, загруженная ящиком сивухи и загадочным бочонком плененного работорговца.
Земли Кельтроно встречали блудного сына.
Глава написанная в назидание начинающим авантюристам
Фургон Червини был удобен не только внутри, но и снаружи. Наверху без труда можно было расположиться трём существам; небольшое пространство обнесённое громоздкими ящиками, служило смотровой площадкой для пары авантюристов. Отсюда открывались прекрасные виды на безоблачные дали: усеянные зеленью холмы, покрытые цветами луга; в воздухе чувствовалась чистота природы, живительной силой, полнящая лёгкие.
Сир Курви безмятежно осматривал арбалет, с родительской заботой протирая его тряпкой. В отличие от своего товарища, Бенджамин был хмурый, все ещё терзаемый потерянной табличкой. В ней заключена его мечта, вся жизнь берущая начала с приезда в Лутергог. Герой ощущал внутреннюю пустоту, зудящую тревогу. Ему хотелось бежать, но, он не знал куда: требовать, но он не знал чего; сражаться, но, он не видел своих противников. Словом, делать что-нибудь, ибо бездействие разило больнее всякого клинка!
— Ну и мина, гляди не заплачь.
— Сир Курви, я…
— Не боись, нагонишь ты своего похитителя, заберёшь письмо, а коль не получится, то предупредишь получателя. До границы — Перевала узника, несколько часов езды, скоро будем на месте.
— Это самый быстрый путь?
— А на что нам крюк делать? Быстрее только через приток, да только лодку нигде не достать. Есть ещё вариант через Бешурит добираться, но он больно далеко. Говорю тебе: хватит морду воротить, мы доставляем тебя самым быстрым маршрутом.
— Извините. — Только и пробурчал Бенджамин, все ещё носящий траур по утерянной табличке и письму.
В случившемся юноша винил себя, ведь был излишне самонадеян, думая что никакое препятствие не станет у него на пути. Свобода пьянила, крепче пива, слаще любого эля; он забыл обо всех мерах предосторожности, слепо доверился добрым маскам, что скрывали за спинами ножи. Герой чувствовал себя ребёнком поверившим в сказку про добрых волшебниц, наяву повстречавший ведьм. Чтобы отвлечься от самобичеваний, felis решил расспросить товарища про местного страховидла. Сир Курви держал слово: