Гонец московский
Шрифт:
– Не бойся, юноша, не бойся. Если бы мои друзья хотели тобой полакомиться…
– А я не боюсь! – перебил Вилкас.
– А вот врать мне не надо! Я же вижу. Конечно, ты не трус. Но здоровая опаска любому человеку присуща, если он, само собой, не полный дурак. Так что стыдиться не надо.
Парень смутился. Крыть нечем. Против такого довода трудно возразить. Он сумел только пробормотать:
– А я и не стыжусь…
– Вот и правильно, – согласился старик. – Не нужно стыдиться и не нужно бояться. Тем паче истинные оборотни никогда не злоумышляют против человека.
– Ну да?!
– Могу
– Да не надо…
– Значит, ты мне веришь?
– Ну…
– Я тебя понимаю, юноша, понимаю. Если всю жизнь думал, что вода мокрая, а тебе вдруг является незнакомец и начинает рассказывать, что она сухая и колючая, трудно поверить. Правда?
– Трудно.
– А если подумать?
– О чем?
– О воде.
– А что о ней думать? Мокрая она. Это уж самая истинная истина и правдивая правда. К бабке не ходи.
– Да? – хитро прищурился Финн.
– Да.
– Протяни руку.
– Зачем?
– Не бойся, не откушу.
– Да я и не боюсь.
– Так протягивай!
– На!
Вилкас вытянул руку вперед.
– Не так. Ладонью вверх.
– Вот так сойдет?
– Сгодится.
Старик ловко зачерпнул полную горсть снега и высыпал его парню на ладонь.
– Сожми кулак.
Литвин тряхнул головой. Сморщился – все-таки шишка от удара дубиной давала еще себя знать. Отер руку о штанину.
– Я понял. Снег – это тоже вода. Он холодный, сухой и колючий. Особенно в мороз. Но снег тает и становится водой…
– А потом вода замерзает и становится снегом.
– Значит, правда и в том, и в другом?
– Истинно так, юноша, истинно так. А если сказать точнее, правда может быть разная. Кому какая больше нравится.
– Как это? – удивился Вилкас. – Разве может быть не одна правда?
– Может, юноша, может.
– Не верю…
– Не веришь? Ну хорошо. Представь: волк гонится за оленем.
– Ну…
– Не «нукай»… Лучше думай. Волку хочется жить. Значит, он должен догнать оленя и загрызть его. Так?
– Выходит, так, – пожал плечами парень.
– Но оленю тоже хочется жить. Поэтому он приложит все силы, чтобы от волка убежать. А если получится, и на рога поддеть. Прав олень?
– Прав, конечно.
– А волк?
– Волк?
– Да, волк. Ты не переспрашивай, ты себя на его месте представь.
Вилкас представил. Это было нетрудно, поскольку живот сводило от голода. Он сейчас, пожалуй, и сам за оленем погнался бы.
– Получается, что прав…
– То-то и оно. Вот и выходит, юноша, что правд бывает несколько. Иногда две, иногда больше. Одна бывает только истина.
– А в чем же истина?
– А истина в том, что каждому жить хочется. И волку, и оленю. И с нею не поспоришь. Верно, юноша?
– Верно, – кивнул парень. Что тут возразить? Жить хочется всем.
– Вот и получается, что я прав.
– Тогда, значит, может быть две правды: твоя и моя?
– Может. Конечно, может. Потому что я прожил очень много, а ты – только начинаешь. Ты видишь скорлупу ореха, а я – ядрышко. Не обиделся?
– Чего уж там обижаться… – Вилкас почесал затылок. – На правду не обижаются.
– Обижаются, юноша, еще как обижаются. Особенно если она отличается от твоей. Так обижаются,
Литвин кивнул.
– То-то же… Там тоже франки с сарацинами не могли определить, чья правда лучше.
– А чья лучше? – наивно округлил глаза Вилкас. Иногда, чтобы получить откровенные ответы, проще дурачком прикинуться, чем умные вопросы задавать.
– А ничья! – неожиданно развел руками Финн. – Вижу, ничегошеньки из моих слов ты не понял. Не за правду надо друг с дружкой драться, а вместе истину искать. Это тяжелее, само собой. Приходится думать, размышлять, а иногда и другого человека выслушать. Куда как проще слышать только себя и соратников. Меч в руку, ногу в стремя, шпоры дал и вперед! Ну да ладно… Отвлеклись мы тут с тобой. Я же не о том рассказать хотел.
Парень пожал плечами. Говори, мол, я слушаю.
И Финн продолжил прерванное объяснение.
Оказывается, в мире существовали так называемые истинные оборотни. Они жили испокон веков. У любого народа, живущего или некогда жившего на земле, есть свои легенды об оборотнях. У иудеев и вавилонян, у греков и латинян, у франков и германцев… Викинги, волки северных морей, рассказывают о воинах, способных надевать звериную шкуру. И в русских сказах тоже. Вспомнить хотя бы Вольгу Всеславьевича.
Как стал тут Вольга расти-матереть,Похотелося Вольге много мудрости:Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,Птицей-соколом летать ему под оболока,Серым волком рыскать да по чистыим полям… [126]А уж о литвинах и поляках и говорить нечего.
Ну, положим, это парень и сам знал. Как помнил и то, что не всегда в сказках, которые он слышал в детстве, вилколакосы и вилктаки были злыми чудовищами. Чаще они помогали витязям победить злых колдунов или обвести вокруг пальца глупого и жадного правителя. А это потому, сказал Финн, что речь там шла об истинных оборотнях. Они дружелюбны. Пользуются своими способностями только для добрых дел или просто для развлечения. Их мало, и все они знают друг друга. Давным-давно сговорились не причинять вреда людям. Старшие учат молодых, разыскивая их для этой цели по всему свету. Тут важно успеть, пока звериное начало не взяло верх над человеческим.
126
Былина «Вольга и Микула Селянинович». 1
– Зачем? – удивился Вилкас. – Зачем вам это надо?
– Мало нас, – вздохнул старик, и литвин воспринял как должное это коротенькое «нас». – А людей много. Важно не озлобить их, не настроить против себя. Иначе люди уничтожат нас. И это будет их правда, юноша. Самая правдивая правда. Потому мы придерживаемся своей. Если кто-то из оборотней нарушает закон нашего общества – режет скот, нападает на людей, убивает их или хотя бы просто пугает, – мы разбираемся с ним по-свойски. И уж поверь мне на слово – не поздоровится отщепенцу. Ой как не поздоровится.