Гонка
Шрифт:
Даниэлла закрыла глаза и наморщила лоб.
— Понимаю, — сказала она. — Дайте подумать… Понимаете, ваш monoplane, он построен позже. После того как Марко сделал копию. Марко как губка. Он помнит все, что видит, но у него нет своих идей. Поэтому в monoplane Марко нет усовершенствований, сделанных отцом позже, в вашем.
— Например? Что он усовершенствовал? Что изменил?
— Alettoni.
— Но они выглядят точно так же. Я сравнивал.
— Посмотрите снова, — сказала она. — Внимательней.
— На
— Cardine. Как это по-вашему? Шарнир. Точка опоры. Шарнирный крюк. Посмотрите, как alettoni прикрепляются в вашем аэроплане. Потом посмотрите, как у Джозефины.
Белл заметил странное выражение на лице Энди Мозера.
— В чем дело, Энди?
— Парни сегодня говорили, что крылья слишком легко закреплены. Слишком маленькие шкворни. Поэтому крыло и отпало.
Белл кивнул, напряженно размышляя.
— Спасибо, Даниэлла, — сказал он. Посещение оказалось плодотворным. — Нам пора. С вами хорошо обращаются?
— Лучше, grazie. И у меня теперь есть адвокат. — Она повернулась к Энди и ослепительно улыбнулась механику. — Спасибо, что навестил меня, Энди. — Она протянула руку. Энди схватил ее и пожал. Даниэлла перевела взгляд на Белла и сказала: — Энди, когда дама подает руку, лучше поцеловать ее, чем трясти.
Белл сказал:
— Энди, готовь машину к старту. Вернусь через минуту. — Он подождал, пока Энди не вышел за пределы слышимости. — Есть еще одно, о чем я хотел бы вас спросить, Даниэлла.
— О чем именно?
— Вы были влюблены в Марко Селера?
— В Марко? — Она рассмеялась. — Мистер Белл, вы шутите?
— Я с ним никогда не встречался.
— Я скорее полюблю морского ежа, чем Марко Селера. Вы понятия не имеете, какой это предатель. Он дышит ложью, как другие воздухом. Он готовит заговоры, строит планы, притворяется, крадет. Он truffatore.
— Что такое truffatore?
— Imbroglione.
— А что такое imbroglione?
— Impostore! Defraudatore!
— Мошенник, — сказал Белл.
— А кто такой мошенник?
— Тот, кто завоевывает доверие — и обманывает. Вор, притворяющийся другом.
— Да! Таков Марко Селер. Вор, притворяющийся другом.
Исаак Белл быстро соображал. Убитый вор, чье тело не нашли, — одно. Убитый мошенник, чье тело не нашли, — совсем другое. Особенно, когда Гарри Фрост с нескрываемой болью восклицает: «Ты не знаешь, что они задумали!»
«И ты этого не знал, Гарри Фрост, — подумал Белл. — Не знал, пока не попытался убить Марко Селера. Поэтому ты и не пытался сперва убить Джозефину. Ты вовсе не собирался ее убивать. Это извращенное желание пришло позже, только после того, как ты что-то узнал о них — что-то хуже измены».
Белл пришел в волнение. Поистине очень плодотворный визит. И хотя он по-прежнему не знал, что задумали Марко с Джозефиной, теперь он был уверен, что Гарри Фрост не просто безумец.
Он сказал:
— Джозефина сказала, вы плакали из-за того, что Марко похитил ваше сердце.
Он не удивился, когда Даниэлла ответила:
— Эту ложь наверняка внушил ей Марко. Я не знакома с этой
Даниэлла помогла Беллу и Энди прокатить аэроплан до конца больничного газона и повернуть по ветру. Энди проворачивал пропеллер, она держала хвостовую раму — крепко, не давая аэроплану стронуться с места до тех пор, пока Энди не забрался в него. Белл заметил: по части летающих машин она — дока.
Белл перелетел через ограду лечебницы и вдоль железнодорожных путей долетел до соединения с Нью-Йоркской Центральной, а оттуда до железнодорожного вокзала городка Каслтон-он-Гудзон. Пролетая над главной улицей городка, он видел лошадей, которые тащили пожарные машины, и тесный строй в медных касках, с трубами, блестевшими на солнце.
По улице маршировал пожарный оркестр, а за ним толпы людей. Все они направлялись к полю, где ремонтировали машину Джозефины. Когда процессия миновала кирпичное здание школы, ее двери растворились и сотни детей присоединились к параду. Белл понял, что известие распространилось. Весь город стремился приветствовать ее, и участников парада было больше, чем способно вместить поле.
Белл пролетел милю, отделявшую его от поля, сел и побежал предупреждать детективов:
— Весь город идет приветствовать Джозефину. Участвуют школьники. Если не улетим немедленно, застрянем до ночи.
Глава 23
Джозефина была в отчаянии.
— Быстрей! — кричала она механикам.
— Я довезу вас до дороги, — сказал Белл. — Произнесете речь. Пусть увидят вас, иначе они займут все поле.
— Нет, — ответила она. — Они хотят видеть не меня, им нужно потрогать машину. Я видела это в Калифорнии в прошлом году. Они писали свои имена на крыльях и пробили карандашами ткань.
— С ними их родители.
— Родители еще хуже. Они отрывают части на сувениры.
— Я им помешаю, — сказал Белл.
Он отправил автомобили наперерез людям: временное решение, потому что участники парада просто обошли бы машины. Потом, чтобы еще больше отвлечь людей, проехал в «Орле» до конца поля.
Мальчишки, опередившие парад, прыгали в канаву, отделявшую поле от дороги. Белл видел, что детей не остановить: они не поймут, насколько опасен вращающийся пропеллер, пока не угодят под него.
Когда уже казалось, что Джозефине перекроют дорогу, все подняли головы.
Белл услышал звук, который ни с чем нельзя было спутать, — властный рев шестицилиндрового «Кертиса». Синий аэроплан баронета Эддисона-Сидни-Мартина, безголовый, с воздушным винтом (Белл в последний раз видел его в воде Нью-Йоркской гавани), пролетел над ними, направляясь прямиком в Олбани.
— У этого человека, — сказал Энди, — девять жизней.
Джозефина бросила гаечный ключ и запрыгнула в «Селер».
Бегущие мальчики остановились и замерли, глядя в небо. Два самолета на земле донельзя их взволновали. Но вид машины, летящей по воздуху, оказался еще более захватывающим и невероятным, как Четвертое июля [18] в Рождество.
18
День независимости США, национальный праздник.