Гонка
Шрифт:
На лице бедняги Энди смешивались радость и печаль, возбуждение и досада.
— Я уверен: она нас слышит! — крикнул Белл.
Энди кивнул, понимая, что Белл хочет помочь. А Белл спустился еще ниже и облетел башню, где в частной квартире Райдера разговаривал с Даниэллой. Он посмотрел на часы, которые повесил на крепление. Много времени и горючего, подумал он. Почему бы не убить сразу двух зайцев: дать шанс бедному Энди и заодно расспросить Даниэллу о смерти ее отца?
Газон за стеной был
— Неожиданный визит, мистер Белл.
— Мы пришли навестить мисс ди Веккио.
— Конечно, мистер Белл. Но ей нужно время, приготовиться.
— Приведите ее сюда. Думаю, ей понравится свежий воздух.
— Как угодно. Скоро я ее приведу.
Энди смотрел на мрачное здание с маленькими зарешеченными окнами.
— Этому человеку вы не нравитесь, — заметил он.
— Да, не нравлюсь, — согласился Белл.
— Но он подчиняется вам.
— У него нет выбора. Он знает, что я знаком с его банкиром. И знает, что, если тронет хоть волос на голове Даниэллы, ему несдобровать.
Первое, что заметил Белл в Даниэлле, — новехонькое белое платье. Второе: на Энди она смотрела скорее как на младшего брата, чем на возлюбленного. Белл отступил, чтобы дать им время побыть наедине. Энди молчал. Тогда Белл сказал:
— Энди, покажи Даниэлле, что ты сделал с машиной ее отца.
Энди не заставил просить себя дважды, и Даниэлла вместе с ним обошла машину, охая и ахая, гладя пальцами поверхность крыльев.
— Много улучшений, — сказала она наконец. — Она по-прежнему проявляет норов, мистер Белл?
— Энди превратил ее в ягненка, — ответил Белл. — Она не раз меня спасала.
— Не знала, что вы умеете летать.
— Он все еще учится, — мрачно буркнул Энди.
— Ваш отец построил замечательную машину, — сказал Белл. — Она поразительно прочна. Вчера у меня был поврежден кронштейн, но остальные не подвели.
— Elastico! — сказала Даниэлла.
— Ваш отец был elastico? — осторожно поинтересовался Белл.
Ее большие глаза осветились счастливыми воспоминаниями.
— Как biglia. Индийский резиновый шар. Rimbalzare! Он подскакивает.
— Вас удивила его смерть?
— То, что он покончил с собой? Нет. Если слишком сильно натянуть banda и делать это много раз, она порвется. Человек ломается, когда очень много плохого. Но раньше он умел rimbalzare. Джозефина в этой гонке пилотирует monoplane Селера?
— Да.
— Как
— Отстала на целый день.
— Brava!
Даниэлла улыбнулась.
— Я с удивлением узнал, что в гонке участвует и другая машина Марко. Большой биплан с двумя моторами.
Даниэлла фыркнула.
— У кого, по-вашему, он его украл?
— У вашего отца?
— Нет. Марко скопировал биплан, который сконструировал один замечательный студент в Париже. Там он с этим студентом подружился. В «Высшей школе конструирования автомобилей и самолетов».
— Как зовут этого студента?
— Сикорский.
— Русский?
— Частично поляк.
— Вы его знаете?
— Мой отец читал лекции в этой школе. Мы знали всех.
— А Дмитрия Платова знаете?
— Нет.
— А ваш отец?
— Никогда не слыхала этого имени.
Белл обдумывал следующий вопрос. Что еще он может узнать о самоубийстве ее отца, что стоило бы боли, которую он ей причинит? Или нужно полагаться на то, что разузнает в Сан-Франциско Джеймс Дэшвуд? Удивил Белла Энди. Он подошел и прошептал, не разжимая губ:
— Хватит. Дайте ей отдохнуть.
— Даниэлла? — спросил Белл.
— Да, мистер Белл.
— Марко Селер убедил Джозефину, что он единственный конструктор ее аэроплана.
Она раздула ноздри, сверкнула глазами:
— Вор!
— Может, расскажите мне что-нибудь такое, чтобы я смог ее разубедить?
— А ей разве не все равно?
— Я чувствую беспокойство. Сомнения.
— Какое ей до этого дело?
— В основе ее души честность.
— Она очень честолюбива.
— Я не стал бы верить всему, что пишут в газетах. Конкуренты Престона Уайтвея только сейчас начали освещать гонку.
Даниэлла сердито указала на стену.
— Здесь я газет не вижу. Они говорят, что газеты мне мешают.
— Тогда откуда вы знаете, что Джозефина честолюбива?
— Марко сказал.
— Когда?
— Хвастал, когда я ударила его ножом. Сказал, что она честолюбива, но он еще честолюбивее.
— Еще честолюбивее? Джозефина хочет летать. А чего хочет он? Денег?
— Власти. Деньги не интересуют Марко. Он хотел бы стать принцем или королем. — Она мотнула головой и сердито рассмеялась. — Жабий король!
— Что в машине Джозефины несомненно плод трудов вашего отца, а не Марко Селера?
— А вам какое дело?
— Я лечу на машине, сконструированной вашим отцом. Я остро сознаю его гениальность и, может быть, его мечты. Не думаю, что все это должно быть у него украдено, особенно сейчас, когда он сам не в силах защищаться. Вы можете дать мне что-нибудь, что я использовал бы для его защиты?