Гонконг
Шрифт:
— Ну, что там у тебя? — нетерпеливо спросил Сандер.
— Возможно, это всего лишь слухи… Но я получил сведения из нескольких надежных источников…
Думаю, они достоверные.
Сандер тяжело вздохнул. Как ему хотелось послать куда подальше этого идиота! Сжав с силой трубку, он произнес с угрозой в голосе:
— Не тяни, говори, что случилось!
— Рабочие собираются устроить забастовку, если на китайский Новый год вы не дадите им выходной, — быстро проговорил Саттервейт. — Скорее всего ничего серьезного они не замышляют, но могут организовать пикеты!
— В таком случае они вылетят с работы! — рявкнул Сандер.
— Да,
А некоторые отдыхают два дня…
— Клиффорд, мне обо всем этом известно, я ведь живу в Гонконге не первый день! Надеюсь, ты не забыл, что два месяца назад рабочие уже устраивали забастовку и тогда я уступил их требованиям? Вспомни, во сколько мне это обошлось! А им все мало, мало…
В общем, так: или они будут работать в праздник, или пусть убираются с фабрики ко всем чертям!
— Если вы заставите их работать в праздничный день, они расценят это как наказание!
— А мне наплевать! Пусть думают что угодно!
— Дело в том, мистер Вановен, что до меня дошли еще кое-какие слухи… — Саттервейт немного помолчал. — Говорят, если вы не распорядитесь закрыть фабрику на праздник, рабочие устроят настоящий бунт! И он будет еще более кровавым, чем в шестьдесят седьмом году!
— Пусть устраивают бунт! Пусть передерутся друг с другом! А я погляжу, чем все это закончится. Вспомни, в шестьдесят седьмом году кучка негодяев лишь озлобила большинство рабочих, и администрации с трудом удалось разнять дерущихся. Пусть устраивают забастовку, пусть!
— Дело в том, мистер Вановен, что вы не совсем правильно оцениваете нынешнюю ситуацию, — тихо произнес управляющий. — На этот раз рабочие настроены серьезно, ведь, лишая их праздника, вы нарушаете старые традиции.
— К дьяволу традиции! — рявкнул Сандер. — Саттервейт, не забывай: я хозяин фабрики и ты работаешь на меня! Как я распорядился, так и будет! В этот день ты откроешь фабрику, даже если ни один рабочий не встанет к ткацкому станку! Даже если пикет выстроится до самого моря! Понятно? — И не дожидаясь ответа, Сандер швырнул трубку на рычаг.
Он постоял немного у телефона и, пытаясь подавить бушевавшую в душе ярость, с силой сжимал и разжимал кулаки. Он допускал мысль, что ведет себя неразумно и его упрямство может привести к непредсказуемым результатам, но черт возьми, это его собственная фабрика, и он поступит так, как сочтет нужным! Он покажет этим ничтожествам, что бывает с теми, кто ослушается Сандера Вановена! Здесь не Штаты, где бездельники-рабочие устраивают забастовки и акции протеста по любому надуманному поводу!
Сандер услышал голос Карен. Он подошел к дверям спальни и раздраженно крикнул:
— Ну что, Карен?
— Я жду, — промурлыкала его жена. — По-моему, нас с тобой прервали в самый интересный момент!
Илай Кейган проснулся рано утром в чудовищном похмелье. Он приподнял голову с подушки и почувствовал, как у него внутри словно перекатываются чугунные шары, причиняя сильную боль. Во рту был отвратительный привкус. По опыту Илай знал, что после обильной выпивки он всегда просыпался очень рано и спать больше не мог.
Он с трудом поднялся с постели, побрел в ванную и встал под душ, сначала
Пока он спускался на первый этаж в кафе, его занимала одна-единственная мысль: как пережить этот день. В кафе он заказал пару чашек горячего крепкого кофе, овсяную кашу и вареные яйца с кусочками жареной свинины по-китайски.
Илай позавтракал и, выйдя из кафе, направился в вестибюль. В этот ранний час там еще никого не было.
Он остановился, закурил сигару и подумал об Адаме.
Интересно, как он? Тоже, наверное, мучается после вчерашнего. Хотя вряд ли. Илай смутно помнил, что когда они покидали бар, его приятель был в лучшем состоянии, чем он сам. А выпили они очень много, долго вспоминали свою работу в Корее, старых знакомых и, конечно, забыли поужинать.
Илай поморщился и тихо застонал. Господи, зачем он только закурил… Утихшая было головная боль дала о себе знать с новой силой, во рту опять появился отвратительный привкус. Понятно, что необходимо выйти на свежий воздух.
У входной двери его внимание привлекли рекламные туристические проспекты, которые лежали на небольшом столике. Илай принялся их листать. Его заинтересовала экскурсия в Ботанический сад, потому что он находился рядом с отелем.
Илай вышел на улицу и, немного пройдя, свернул на Гарден-роуд. В этот ранний час на улицах было совсем мало людей, но возле магазинчиков уже продавали газеты, на первых полосах которых золотыми иероглифами были напечатаны приглашения жителям принять участие в празднике китайского Нового года.
Илай уныло брел по улице, и каждый китаец, проходивший мимо него, обязательно замедлял шаг и, вежливо поклонившись, произносил несколько слов на своем языке. Илай догадался, что все они повторяют одну и ту же фразу, но что она означает, не понимал.
В парке, где уже зацвели азалии и многие другие цветы, названия которых Илай не знал, степенно прогуливались китайцы с птичьими клетками в руках Когда они проходили мимо Илая, птицы начинали петь что-то радостное и бодрое.
У подножия высокого холма, рядом с могучим деревом с гладким, почти полированным стволом несколько китайцев занимались гимнастикой и борьбой. Илай читал в одной рекламной брошюре об их постоянных тренировках и о том, что местные виды единоборств основываются на следующей концепции: все в мире изменчиво, и человек как частица Вселенной обновляется вместе с ней через сто восемь лет, переходя из одной формы существования в другую, постепенно обретая внутреннее успокоение и мудрость.
К Илаю подошел низенький китаец — его голова едва доходила Илаю до плеча — и, улыбаясь, произнес:
— Не хотите поучиться нашим упражнениям?
Илай немного помолчал, думая о том, что в нынешнем состоянии ему вряд ли удастся повторить сложные движения, потом улыбнулся и ответил:
— Ладно, попробую. — И они с китайцем ступили на лужайку.
Илаю почти удалось выполнить упражнение под названием «Ищем иголку на дне моря», потом еще несколько, а перед упражнением «Приближение к форме семи звезд» он решил, что с него хватит: уж очень плохо ему было после вчерашней попойки. Сейчас все эти упражнения казались ему нелепыми и смешными, но он по опыту знал, что китайцев обижать не следует. За бесстрастными выражениями их лиц скрывается буря чувств, и любой, кто обидит их, рискует получить урок вежливости — удары карате.