Гонщик
Шрифт:
То ли мои слова все-таки оказывали свое действие, доходя до разума женщины, то ли была еще какая-то причина, но она перестала вырываться у меня из рук.
— Александра!
Она подняла голову, глядя на меня прекрасными голубыми глазами, еще не просохшими от слез. В них уже не было той паники и того страха, захвативших баронессу совсем недавно. А на лице я прочел некую невысказанную просьбу. И, повинуясь этой просьбе, действительной или мнимой, я наклонился и легко поцеловал чуть приоткрытые соленые губы.
Александра замерла, потом немного подалась вперед, ко мне, и ее губы чуть шевельнулись, отвечая на поцелуй. Но в следующую секунду она резко отпрянула, вырвавшись из моих рук, с маху
Глава 26
Купец первой гильдии Семен Тимофеевич Крашенинников жил в особнячке. Немаленьком таком, размашистом. По архитектуре он был похож на дом Игнатьевых, а по оформлению… Дорого-богато. Куча лепнины, статуи у фонтана в парке, кованая решетка ворот, отсыпаные красноватым гравием дорожки — это снаружи. Золото, золото, золото — это внутри. Чтобы не тратиться на извозчика, я взял один из пригнанных на переделку мобилей. И рядом с роскошными лимузинами, привезшими других гостей, смотрелся откровенно нищенски. Нет, одет я был качественно: и ткань, и покрой, и пошив — все было на высшем уровне. Но презрительный и несколько брезгливый взгляд лакея, отворявшего передо мной двери особняка, заметил. Ну да, я ведь поверх костюма накинул плащ, чтобы не запылить и не забрызгать грязью наряд. Да и на голову нацепил клетчатое английское кепи, а не франтоватый цилиндр. В целом — оборванец. Но мне на это было наплевать, я сделал морду кирпичом и, не глядя по сторонам, шагнул через порог.
В доме было шумно. Слуги принимали одежду прибывших гостей, мужчины вели беседы в ожидании дам, а дамы в отдельной комнате поправляли туалеты и пудрили носики. И, наверняка, сплетничали. Мне ждать было некого, и я, сориентировавшись с помощью слуг, отправился в гостиную.
Прием, устроенный Крашенинниковым, по числу гостей заметно уступал памятному балу баронессы Сердобиной. Но при этом намного превосходил танцевальный вечер той же баронессы. Отличие было еще и в том, что приглашенные — кроме меня — были членами семьи. Поближе, подальше, двоюродные и троюродные дядья и тетки, племянники и племянницы… В общем, достаточно много народа. Я никого из них не знал, даже самого хозяина. Оставалось надеяться, что меня-то знают и те, кому я нужен подойдут сами.
Так и случилось. Не успел я завершить первый проход по залу, как ко мне подлетел смутно знакомый толстячок с ухоженной шкиперской бородкой.
— Добрый вечер, Владимир Антонович. Рад, что вы решили посетить наш скромный семейный праздник. Ах да, я не представился: Крашенинников Семен Тимофеевич.
— Очень приятно, — ритуально кивнул я.
Наверное, что-то такое промелькнуло у меня на лице, и хозяин дома это уловил:
— Что, не похож на купца? — рассмеялся он.
— Не слишком. По крайней мере, не похожи на лубочный типаж. Купцу полагается быть большим, дородным, чтобы борода лопатой, в хромовых сапогах гармошкой, красной шелковой рубахе, и чтобы тугая мошна была подвязана к золотой опояске.
— В красной рубахе, говорите? — снова рассмеялся Крашенинников.
— И в сапогах, — подтвердил я. — А иначе — какой же это купец?
И тут я вспомнил, где видел этого человека.
— Скажите, Семен Тимофеевич, это ведь вы давеча на ипподроме поставили сотню вместо меня?
— Вспомнили, да? — улыбнулся купец. — Было дело. Так и росту на вложенный капитал получил сто процентов.
— А если бы я проиграл?
— Ну что ж, приходится и купцам рисковать. Случается порою в зряшное дело деньги вложить. Но я был уверен в вашей победе, так что риск посчитал ничтожным.
— Приятно слышать.
— А мне приятно, что я в вас не ошибся, — вернул комплимент хозяин. А теперь идемте, я представлю вас гостям.
Меня
Основным мероприятием вечера был именно обед, хотя мне он показался, скорее, пиром. Все собравшиеся прошли в большую залу, где были установлены накрытые столы, ломящиеся от разнообразных кушаний. Мне отвели почетное место недалеко от самого Крашенинникова. Не то, чтобы совсем рядом, но так, что мы могли переговариваться, не повышая голоса. Мы и переговаривались — обычный светский треп, ни слова о делах. Купеческая дочь сидела за столом напротив меня, принимала участие в общей беседе и даже, стремясь произвести на меня впечатление, продемонстрировала изрядный ум и солидное для девицы образование. Вот только взгляд… змеиный взгляд, оценивающий: целиком схарчить, или по частям. Ну и внешность, да. Не хочу жить с бочкой сала, хоть она трижды умная и деловая.
Застолье продолжалось долго, но, наконец, подошло к концу. Общество сразу разделилось на две части: дамы отправились сплетничать, мужчины — курить, играть в карты и обсуждать дела. И те, и другие спонтанно разбились на несколько групп. Я оказался в одном кружке с Крашенинниковым и еще парой серьезных мужчин. Мы расселись по диванам и креслам в небольшом алькове. Купец подозвал слугу, отдал ему короткое распоряжение, и тот через минуту принес нам по бокалу коньяка. Крашенинников совершил все полагающиеся ритуалы, пригубил напиток и выпрямился в кресле. Я тоже внутренне подобрался: начиналось главное, ради чего меня позвали на эту вечеринку.
— Ну что, Владимир Антонович, понравилась вам моя дочь? Ведь редкая умница, и в делах лучше иного купчишки понимает, — начал хозяин.
Вот как тут отвечать? Скажешь правду — обидишь, польстишь — тут же под венец наладят.
— Ум у нее имеется, этого не отнять. Но очарование молодости, увы, быстро проходит. И что потом?
— Женская красота — она как цветок: сегодня радует глаз, а назавтра, глядишь, сухие лепестки по земле рассыпались. Ум же до самой старости остается. Опять-таки, не просто так дочку отдам. Приданого положу не скупясь, ста тысяч не пожалею. Вы, я слышал, мастерскую открыли? А сможете целую фабрику поставить, дела широко повести, в нашем Тамбове всех прочих конкурентов выжить, монополию учинить. Тогда и Маннер, и сам Вернезьев перед вами плясать будут, что комнатные собачки. А то, глядишь, и на всю Рассею прогремите.
— А вы, конечно, поможете, — прищурился я.
— А то как же? Конечно, поможем.
— За долю малую?
— Не без того.
— Заманчиво, заманчиво. Но чтобы полноценные мобили строить — это не заводик нужен, а заводище. И денег не сто тыщ — миллионы нужны.
— Миллионы, да…
Крашенинников помолчал, видимо, прикидывая, как бы он вложил эти миллионы. Потом встрепенулся:
— Миллионы, это если мобиль полностью, с нуля делать. Но можно поступить иначе. Вот вы сейчас наловчились кузова делать. Возьмите патент на конструкцию кузова, покупайте готовое шасси, да монтируйте на него свой кузов. После что-нибудь еще придумаете, будете помимо кузова за отдельные деньги какие-нибудь детальки менять на свои. А потом, глядишь, и до большого завода дорастете.