Google для разбитых сердец
Шрифт:
Внезапно на верхней площадке этой лестницы появляется какой-то тип в юбке-килте, с волынкой в руках. Он начинает играть «Погуляй со мною, крошка!» и спускаться вниз. За ним идут Джейн и Хьюго. Боже милосердный, Хьюго тоже напялил килт! Клетчатая шотландка не закрывает его жирные коленки, под которыми начинаются кошмарные белые чулки с подвязками. Его мощные лодыжки похожи на ножки рояля. Джейн сняла вуаль, теперь на ней сверкающая диадема. Молодожены ослепительно улыбаются и спускаются вниз под гром оваций.
– Это что, шотландский костюм? – орет Макс. – Не знал, что он шотландец!
Молодая чета, сопровождаемая беспрестанно щелкающим фотографом, проходит сквозь
– Леди и джентльмены, просим вас пожаловать в столовую на свадебный обед!
Макс хватает меня за руку и тащит вперед.
– Вот это кстати! Умираю с голоду!
Он тащит меня так быстро, что мои ноги скользят по затканному розами ковру и стены комнаты начинают крениться. В столовой распоряжается один из братьев Хьюго, громила, с трудом втиснувшийся в костюм. Мы называем свои имена, и он провожает нас к нашему столику. Макс яростно трясет ему руку и лопочет что-то вроде: «Вы можете гордиться братом и невесткой».
Столики расположены полукругом, в центре, как и полагается, сидят молодожены. Наш стол стоит с краю, и это обстоятельство вызывает у меня легкий укол досады. Я-то считала, что мы с Джейн близкие подруги. Правда, мы с ней познакомились, потому что Хьюго и Роб вместе играли в регби. Следовательно, ее настоящий друг – Роб, а я так, сбоку припека. Огромная комната сверкает белизной и серебром. На крайних столах красуются два огромных ледяных лебедя. Под потолком парят воздушные шарики жемчужного цвета, с которых свисают серебристые ленты. Белоснежные скатерти усыпаны серебряными блестками. Посреди каждого стола – хрустальная ваза с белыми розами, а вокруг – крошечные серебряные бутылочки с жидкостью для мыльных пузырей и катушки серпантина. Около каждого прибора – затейливо сложенная салфетка и маленький подарок, завернутый в серебряную бумагу. К спинке каждого стула прикреплена карточка в виде розового бутона с именем гостя. По пути к своему столику я заметила карточки с именами Роба и Сэм за столом напротив. Значит, они все время будут маячить у меня перед глазами. Я чувствую, как воодушевление испаряется, уступая место горечи. Я падаю на стул. Внутри все сжимается. Макс тем временем представляется соседям по столу. Женщина с козьими глазами, по имени Даун, явно им очарована. При каждом его слове она глупейшим образом хихикает. Ее сухопарый муж сосредоточенно вертит в руках салфетку. Я исподтишка тяну Макса за штанину, давая ему понять, что пора сесть и перестать травить анекдоты.
– Тогда я сказал, хоть мы и в Типперери [4] , я не желаю глазеть на какой-то каменный бюст! – завершает он очередную байку. – Я предпочитаю бюсты совсем иного рода!
Все сидящие за столом, за исключением сухопарого супруга, истерически хохочут. Макс, сияя от самодовольства, поворачивается ко мне.
– Ты чего в меня вцепилась?
– Макс, ты не мог бы прекратить?
– Что прекратить?
– Строить из себя душу общества. И с чего тебе взбрело в голову говорить с ирландским акцентом?
– Не знаю… по-моему, так выходит смешнее.
– Ошибаешься. Со стороны это выглядит до крайности нелепо. Кривляешься как недоумок.
Но Макс не желает униматься.
– Я весь во власти неодолимого желания! –
Даун поощряет его распутной улыбкой. Макс бросает в меня серпантином, серебристая узкая ленточка запутывается в моих волосах и свисает на лицо. Я бросаю взгляд на столик Роба и с завистью отмечаю, что все, кто за ним сидит, куда моложе и красивее наших с Максом соседей. Роб вплотную придвинулся к Сэм, ласково накрыл ее руку своей и что-то нашептывает в ее прелестное ушко. Она улыбается, застенчиво потупив глазки, и шепчет в ответ что-то вроде: «Я тоже». Макс щелкает пальцами у меня перед носом.
– Эй, старушка, держи себя в руках, – шепчет он. – Нечего все время на них пялиться. А то у тебя такой взгляд, что, того и гляди, прожжешь в своем разлюбезном дырку. Выпей лучше шампанского.
Он наполняет мой стакан. Несколько секунд я наблюдаю, как пузырьки поднимаются на поверхность и лопаются. Макс аккуратно вынимает из моих волос серпантин и продолжает дурачиться:
– Вы такая обворожительная особа! Мы с вами не встречались никогда прежде?
– Нет! – отвечаю я.
– Вы уверены?
– Думаю, такого навязчивого субъекта я бы запомнила.
– Надеюсь. Скажите, вы не заканчивали в тысяча девятьсот девяносто седьмом году Ливерпульский университет?
– Возможно.
– Но я тоже его закончил в этом самом году! Может, мы с вами…
Он делает многозначительную паузу и начинает вращать бедрами.
– Нет! – рявкаю я.
– Так может, наверстать упущенное?
– Что?
Он повторяет свои непристойные телодвижения.
– Знаете, в принципе я не против, тем более мы старые знакомые. Но сейчас я немного занята.
Тут появляется первое блюдо – крем-суп из лосося. Наша официантка, пухленькая девица с необъятной задницей, швыряет на стол тарелки. Я тупо смотрю на затейливые украшения, вырезанные из огурца. С одной стороны, я проголодалась, с другой стороны, меня тошнит. Не удержавшись, я снова бросаю взгляд на Роба, и наши глаза встречаются! Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Он слегка улыбается и отворачивается, чтобы ответить на вопрос девушки скандинавского вида, которая сидит от него слева. Сэм скромно сидит рядом, сложив руки на коленях. Просто воплощение хороших манер. Роб всегда жаловался, что на вечеринках я веду себя развязно и слишком много болтаю. Она любезно улыбается официантке, выжидающе смотрит на жениха и невесту и позволяет себе поднести ложку ко рту лишь после того, как они начинают есть. Да, по части хорошего воспитания я ей серьезно проигрываю. Когда я была ребенком, взрослые передавали меня друг другу, как эстафетную палочку. Где уж тут было выучиться этикету. Я залпом осушаю бокал шампанского и, к собственному ужасу, громко рыгаю. Макс, который живописует даме с козьими глазами красоты скал Мохера [5] , сжимает под столом мою коленку. Его собеседница едва не писает кипятком от восторга. Слева от меня сидит тип по имени Ричард, который имеет отношение к телевидению или что-то в этом роде. Он поворачивает ко мне длинное лицо и пытается завязать разговор:
– Скажите, Вив, у вас есть дети?
Капли крема из лосося блестят у него на усах, а пахнет он, как пингвин.
– Нет, – отвечаю я. – Проблема в том, что мой жених бросил меня и нашел другую.
Он дергает головой, словно получив удар в нос.
– Он бросил меня прежде, чем я успела… ну, вы понимаете…
Ричард в явной растерянности. На меня он старается не смотреть и бормочет, обращаясь к вазе с цветами:
– О, понятно. А у нас трое. Старшему, Джошу, уже четырнадцать. Он занимается музыкой.