Google для разбитых сердец
Шрифт:
– Кто это? – спрашиваю.
– Лула.
– Ты никогда не упоминал о какой-то Луле. Про Мэри Джейн и Стефани я прекрасно помню. А еще ты без конца твердил о какой-то ужасной Бетти…
– Сочной Бетти?
– Насчет этого тебе лучше знать. Но про Лулу ты не говорил ни слова.
– Она всего лишь модель, которая мне позировала.
– Она невероятно красива. Ты уверен, что хочешь писать мой портрет? Рядом с ней я буду смотреться кисло, особенно в состоянии похмелья и в твоей футболке «Арсенал».
– Ты тоже невероятно красива. А футболку ты снимешь.
– И не подумаю.
– Хорошо. Садись сюда.
Он указывает на кресло.
Я касаюсь голыми ногами мягкой бархатной обивки. Макс изучает мое лицо.
– Тебе удобно? –
Я киваю.
Взгляд у него становится серьезным, глаза темнеют. Он сосредоточенно делает наброски. Смотрит на меня внимательно, словно видит в первый раз, и прикидывает, как два предмета – мое тело и кресло – сочетаются друг с другом. Потом он переводит взгляд на холст. Солнце золотит одну его щеку и длинные ресницы.
– Знаешь, а ты немного похож на имбирный пряник, – изрекаю я.
Макс не удостаивает меня ответом.
– Наверное, это потому, что у тебя кельтские корни, – не унимаюсь я.
– Хм. Да.
Я понимаю, что собеседник из него сейчас никакой. Солнечное тепло, запах краски и царапанье карандаша по бумаге действуют на меня гипнотически. Я зажимаю кружку с чаем между ладонями, смотрю, как Макс работает, и думаю о том, что мы с ним знакомы целую вечность. В свое время его выселили из университетского общежития за то, что он варил в шкафу пиво. А познакомились мы, когда он основал Общество ценителей поэзии, единственным членом которого на протяжении шести недель являлась я. Тем не менее мы исправно устраивали заседания, на которых пили дешевый сидр и читали друг другу стихи. Тогда я наизусть знала «Оду к осени» Китса. Теперь все, что я могу припомнить, – один из глупых лимериков, которые сочинял Макс. Я решаю его продекламировать.
– Жила-была юная девушка из Херн-Хилла, которая использовала динамит в качестве возбуждающего. Ее вагину нашли в Северной Калифорнии, а сиськи – в Бразилии.
– А, поэтическое общество, – улыбается Макс. – Тогда мы были жуткими интеллектуалами.
В следующем семестре к нам присоединилась еще одна пылкая любительница поэзии, студентка первого курса. Очкастая, но довольно хорошенькая, если бы не прыщи, которые выскакивали у нее на носу с удручающей регулярностью. Это не помешало Максу соблазнить ее и потом рассказывать мне, что в постели она завывает, как волчица.
– Помнишь девчонку, которая к нам прилипла? – спрашиваю я. – Как ее звали?
– Понятия не имею.
– Но ты же затащил ее в койку. И говорил, что во время секса она воет.
– Ах, эта. – Макс щурится, пытаясь что-то припомнить. – Кажется, ее звали Джейн.
– А мне кажется, Джанет.
Макс не отвечает. Деловито сдвинув брови, он размазывает по холсту краску. Все-таки это поразительно, думаю я. Поразительно, что мы с ним всегда были только друзьями. По-своему я очень к нему привязана. Он – мой лучший друг, и я сознаю, что как мужчина он довольно привлекателен. Роста он высокого и лицом тоже недурен. Но проблема в том, что я слишком хорошо его знаю. Мне известны все его недостатки. Например, он страшный грязнуля. Как-то раз у него завелись кошачьи блохи, а он просто-напросто не обращал на это внимания. Покупая продукты, он никогда не смотрит на срок годности и спокойно пожирает всякую тухлятину. Изысканное кушанье для него – готовое блюдо из супермаркета, щедро сдобренное горчицей. Моду он считает посягательством на права человека. К тому же он слишком много рассказывал мне о своих подружках и о том, какие фокусы он с ними вытворял. Я знаю, что одна из его бывших подружек до сих пор посылает ему свои фотки в обнаженном виде, а он эти фотки бережно хранит. Но самый главный его недостаток состоит в том, что он художник, а значит, склонен к приступам сумасшествия. Вот сейчас, например, он явно не в себе. Макс откладывает кисть, сует в рот сигарету и смотрит на меня.
– Не возражаешь, если я закурю?
– Не возражаю. Если только ты отдаешь себе отчет, что каждая затяжка увеличивает риск заболеть раком,
– Этим меня не испугаешь, детка. Я не намерен жить вечно, – хохочет Макс и затягивается.
Я наблюдаю, как из ноздрей у него вылетает дым и поднимается вверх, образуя в воздухе знак вопроса. Внимательно смотрю на его нижнюю губу, влажную и красную. Интересно, какое ощущение я испытала бы, коснувшись этой губы своими? Мысль заставляет меня заерзать в кресле.
– Долго еще? – спрашиваю я. – У меня шея затекла.
Макс бросает кисть в глиняную банку и тушит сигарету в какой-то жестянке.
– Готово дело, – сообщает он. – Думаю, мне удалось схватить твою сущность.
Он потягивается и прогибает спину. Рубашка задирается, и я вижу над поясом джинсов полоску темных волос.
– Можно взглянуть?
– Нет. Портрет еще не закончен.
Макс снимает хост с мольберта и куда-то его уносит.
– Идем, одолжу тебе кое-что из вещей, – говорит он, возвращаясь. – У нас явно назрела необходимость посетить паб.
Глава восьмая Путешествие в прошлое
E-mail: Вивьен Саммерс от Люси Бонд. 7 июля, 06.00
Тема: Спроси Люси
Привет, Вив!
Помнишь, мы говорили, что я могу вести на твоем сайте раздел мудрых советов! Вот убедительный образчик моей компетентности.
Дорогая Люси!
Недавно я выяснила, что мой бойфренд посылает кому-то эсэмэски сексуального характера. Когда я приперла его к стенке, он ответил, что «просто хотел немного развлечься». Потом я узнала, что адресат эсэмэсок – его коллега, сорокалетний мужчина по имени Найджел. Я позвонила ему, и оказалось, что он очень приятный и милый человек.
В следующем месяце мы с моим бойфрендом собирались пожениться, но теперь я в полном смятении. Подскажи, как мне поступить?
М.
Дорогая М.!
Как насчет брака втроем?
Люси
Сейчас утро понедельника, теплое, серое и пасмурное. Моросит мелкий дождь. Я чувствую себя прескверно. В горле першит, глаза болят, нос заложен. Закутавшись в свой синий махровый халат, просматриваю почту. От Роба ничего. Я посылаю сообщение Люси: «Люси, совет прекрасный. Если бы брак втроем стал общепринятым, это решило бы кучу проблем. Вив».
Хотя я больна в хлам, надо готовиться к работе. Я бреду в ванную, подхожу к зеркалу и оттягиваю нижнее веко. Слизистая бледная до жути. Кажется, это признак анемии. Откровенно говоря, удивительно, что я до сих пор не умерла. Я включаю душ и становлюсь под колючие водяные струи. Выдавливаю на ладонь немного фруктового шампуня и намыливаю голову. Считается, что запах этого шампуня действует возбуждающе, но меня начинает тошнить. Я вылезаю из душа, заворачиваюсь в большое полотенце и горблюсь над унитазом. Интересно, с какой стати у меня такое кошмарное похмелье? Вчера мы с Максом всего лишь распили на двоих бутылку красного вина. В десять часов вечера я была трезва как стеклышко. К тому же сразу завалилась спать. Я заматываю мокрые волосы полотенцем и тащусь в кухню поставить чайник. Пока я ломаю голову над тем, что надеть, приходит сообщение от Люси. «Значит, заметано – мудрые советы за мной».
Я завариваю чай и начинаю одеваться. Усилия, которые нужны, чтобы надеть трусы, совершенно меня изнуряют. Меж тем уже восемь пятнадцать. Вне всякого сомнения, я опоздаю. Пожалуй, не стоит вообще идти на работу, решаю я. С чувством глубокого облегчения валюсь на диван с мобильным телефоном в руках.
Выясняется, что в полночь Макс прислал мне эсэмэску. «Ты самая-самая классная». Макс знает, что и когда сказать, этого от него не отнимешь. Поэтому он был и остается моим лучшим другом. Улыбка сползает с моего лица, когда я выбираю свой рабочий номер. К моему удивлению, отвечает Кристи.