Горбун лорда Кромвеля
Шрифт:
– Саймон говорил, что видит демонов, – невозмутимо сообщил я. – По его словам, они носились в воздухе, как пылинки. Как вы полагаете, он и в самом деле видел их?
– Помилуйте, сэр, даже самые ярые приверженцы реформы не подвергают сомнению существование посланцев дьявола, которыми полон наш мир. Разве сам Лютер не запустил как-то Библией в демона? – осведомился приор.
– Но подчас подобные видения порождаются мозговой лихорадкой, – заявил я, взглянув на брата Гая, который подтвердил мое предположение кивком.
– Да, это возможно, –
– Да нечего тут выяснять! – злобно выпалил приор. – Саймон Уэлплей открыл свою душу дьяволу, тот лишил его рассудка и заставил броситься в ванну и сломать себе шею. Саймон погиб, подобно гадаринским свиньям, низвергшимся со скалы. [7] Несмотря на наши попытки спасти его душу, сейчас она пребывает в аду.
7
«И нечистые духи, вышедши, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море… и потонули в море». От Марка, 5, 13.
– Я не думаю, что причиной смерти мальчика явилось падение, – произнес брат Гай.
Все удивленно уставились на него.
– С чего вы это взяли? – презрительно процедил приор/
– Он вовсе не ломал себе шею. И на голове его я не обнаружил следов ушиба, – спокойно сообщил лекарь.
– Но почему тогда…
– Это мне пока неизвестно.
– Как бы то ни было, – сурово изрек я, не сводя глаз с приора, – юноша был доведен до болезни излишне строгими наказаниями.
Приор ничуть не смутился.
– Сэр, главный правитель хочет вернуть в монастыри порядок, – заявил он. – Это совершенно необходимо, ибо снисходительность и потворство разного рода нарушениям чреваты серьезной опасностью. Если Саймон Уэлплей не избежал этой опасности и стал добычей дьявола, это произошло лишь потому, что я был недостаточно суров. Возможно, впрочем, душа его была слишком глубоко уязвлена грехом. Так или иначе, я полностью согласен с лордом Кромвелем: реформа возможна лишь при незыблемом соблюдении дисциплины. И я ничуть не сожалею, что так поступал.
– А вы что на это скажете, господин аббат?
– Боюсь, на этот раз суровость приора зашла слишком далеко. Брат Гай, вам, мне и приору необходимо всесторонне обсудить случившееся. Следует создать комиссию по расследованию смерти Саймона Уэлплея. Да, именно комиссию.
Это слово, судя по всему, подействовало на аббата успокоительно.
– Прежде всего я должен исследовать останки бедного юноши, – со скорбным вздохом произнес брат Гай.
– Да, конечно, – кивнул аббат. – Сделайте это не откладывая.
Обычная самоуверенность на глазах возвращалась к аббату.
– Господин Шардлейк, я должен передать вам то что мне сообщил брат Габриель, – сказал он, повернувшись ко мне. – За день до того, как был убит эмиссар Синглтон, он видел
– Да, я уже пытался осмотреть болота. Разумеется, подобным предположением нельзя пренебрегать. Завтра мы с мировым судьей Копингером непременно его обсудим.
– Я уверен, что оно окажется верным.
Это заявление я оставил без ответа.
– Полагаю, нам следует сообщить братии, что Саймон Уэлплей скончался в результате тяжкого недуга, – продолжал аббат. – Вы согласны со мной, сэр?
На минуту задумавшись, я решил, что новый приступ паники в монастыре мне совершенно ни к чему.
– Думаю, именно так и надо поступить, – кивнул я.
– Я должен буду написать его семье. Родителям я сообщу то же самое.
– Да, это разумно. Вряд ли стоит сообщать им, что, по мнению приора, их сына сейчас поджаривают на адском пламени, – процедил я, охваченный приступом внезапного раздражения.
Приор Мортимус уже открыл рот, чтобы вступить в спор, но аббат не дал ему сделать этого.
– Идем брат Мортимус, у нас много дел. Надо приказать вырыть еще одну могилу.
Аббат поклонился и направился к дверям; приор, бросив на меня исполненный откровенной неприязни взгляд, последовал за ним.
– Брат Гай, как вы думаете, что на самом деле случилось с Саймоном? – спросил Марк, когда аббат и приор удалились.
– Я постараюсь это выяснить. Для этого придется вскрыть тело, – вздохнул брат Гай и помотал головой, словно отгоняя тяжкие видения. – Это нелегко, когда дело касается человека, которого ты хорошо знал. Но сделать это необходимо. Причем срочно, пока труп не начал разлагаться.
Он склонил голову и закрыл глаза, шепча молитву, затем вновь глубоко вздохнул.
– Если вы позволите, я вас оставлю.
Я кивнул. Лекарь вышел из кухни и, судя по звуку гулко отдававшихся в коридоре шагов, направился в свой кабинет. Несколько мгновений после его ухода мы с Марком хранили молчание. Щеки моего юного товарища слегка порозовели, и все-таки он имел непривычно унылый и подавленный вид. Что до меня самого, то дрожь, сотрясавшая мое тело, наконец унялась, однако я по-прежнему чувствовал себя далеко не лучшим образом. Тут вернулась Элис с чашкой какой-то дымящейся жидкости.
– Я приготовила для вас успокоительный настой, сэр.
– Благодарю вас.
– В вестибюле вас ожидают два монаха – те, что служат в казначействе. Они принесли целую гору книг.
– Каких книг? Ах да. Марк, иди, распорядись, чтобы они отнесли эти книги в нашу комнату.
– Да, сэр.
Марк открыл дверь, и из кабинета брата Гая до меня донесся жуткий скрежет пилы, вгрызающейся в человеческие кости. Когда дверь за Марком закрылась, я облегченно вздохнул и отпил из чашки, принесенной Элис. У настоя оказался терпкий привкус мускуса.