Горчаков. Камер-юнкер

Пылаев Валерий

– Страны и короны? – Государыня опустил чашку обратно на столик. – Или все-таки в интересах фамилии Горчаковых?

Я подобрался. Если все, что ее величество говорила раньше, могло быть и безобидным намеком, то это тянуло чуть ли не на полноценное обвинение. Не в государственной измене, конечно…

Но проглотить такое – почти то же самое, что самолично признать вину!

– Интересы фамилии Горчаковых всегда были неотделимы от интересов короны, – твердо проговорил я. – И я искренне желаю, чтобы так было и впредь… ваше величество.

Отповедь, похоже,

сработала: государыня несколько мгновений пристально смотрела на меня – и все же не выдержала и первая отвела взгляд. Багратион едва слышно вздохнул. Не знаю, чего он ожидал и чего хотел от всего этого, но оно явно не доставляло ему удовольствия.

– Как и я, князь. – Государыня устало вздохнула. – И все же не могу не сказать, что многое из того, что вы сейчас делаете, кажется мне сомнительным и даже опасным. За последний месяц Горчаковы наняли сотни, если не тысячи человек. Рабочих, отставных полицейских, солдат, уволившихся из гвардии… даже офицеров.

– Не вижу в этом ничего дурного. – Я пожал плечами. – Мне нужны люди, а людям – работа.

– А сколько из этих людей не так давно вышли на улицы города с оружием в руках? Сколькие так или иначе связаны с народовольцами или с покойным Куракиным? – Государыня нахмурилась и чуть подалась вперед. – Вы задумывались об этом, князь?

– Разумеется, ваше величество, – кивнул я. – Но не в моих силах беседовать с каждым, чтобы выявить вольнодумцев. Я знаю, что многие из столичной знати готовы закрыть свои фабрики – лишь бы не дать вчерашним бунтовщикам заработать свои детям на кусок хлеба. Одаренные уже полтора месяца отыгрываются за одну-единственную ночь и пустят по миру тысячи людей за прегрешения кучки обезумевших террористов-радикалов.

– Кучки террористов?! – не выдержала государыня. – Вы сами видели, что тогда творилось у стен дворца, князь, – и это мало напоминало… кучку террористов.

– Но все-таки было ею, ваше величество. – Я заговорил совсем тихо и осторожно, чтобы не вызвать бурю. – Террористы всегда остаются всего лишь преступниками, и совершенно неважно, сколько их – один, десяток, сотня или целая тысяча. Нельзя судить целое сословие за поступки отдельных его представителей… Я прекрасно понимаю, что империи сейчас нужна крепкая рука. – Я сделал паузу и уже чуть громче закончил: – Но не меньше ей нужны милосердие и благоразумие.

Несколько мгновений мы все сидели молча. Не знаю, удалось ли мне хоть немного переубедить государыню, – но больше она не возражала. Зато вместо нее вдруг заговорил Багратион.

– Узнаю дедову школу, – усмехнулся он. – Горчаков-старший всегда отличался незаурядными ораторскими способностями… Правда, он-то, скорее, призывал бы к массовым казням.

– Я – не мой дедушка. – Я вложил в голос столько льда, сколько смог. – И уж точно не собираюсь карать всех подряд. Вряд ли хоть кто-то из вас считает, что в Петербурге пролилось еще недостаточно крови.

– Конечно же, вы в чем-то правы, князь. – Государыня отвела взгляд и откинулась назад. – Но, как бы то ни было, уже скоро с этим придется разбираться не мне.

Наверное, мне стоило

тут же задать вопрос – или, наоборот, учтиво молчать, позволяя ее величеству объяснить столь… странные слова. Но вместо этого я с размаху опустил обе ладони на подлокотники кресла. В голове тут же родилось с десяток версий – и одна была хуже другой.

– Вижу, вы удивлены, князь. – Государыня улыбнулась одними уголками губ. – Знаю, это может прозвучать малодушно или даже нелепо, но мне уже довольно много лет. Я не унаследовала от предков могучего Дара – подобно вам или Петру Александровичу. Я даже не урожденная Романова, как вы знаете… И женщина, в конце концов.

– Что вы хотите сказать? – тихо спросил я.

– Похоже, мне пора оставить престол сыну. – Государыня задумчиво посмотрела куда-то в сторону. – Раньше это означало бы пойти на поводу у заговорщиков и фактически отдать им страну. Но сейчас… Я совершила слишком много ошибок – и слишком много стало недовольных. Павел – тот правитель, который устроит и армию, и аристократию и даже народ.

– Ее величество отречется от престола в пользу наследника. Где-то через полгода или чуть больше, – негромко пояснил Багратион. – Это уже решено. Но знают пока лишь немногие… и ты в их числе.

– Павел еще молод – даже моложе вас, князь. Но он уже достаточно взрослый и разумный юноша, чтобы принимать верные решения. Особенно если рядом с ним будут достойные друзья и советники. – Государыня чуть прищурилась, будто просвечивая меня взглядом. – И поэтому я решила, что вам пора познакомиться лично… Впрочем, он и сам просил об этом.

– Сам? – Я не поверил своим ушам. – Наследник Павел желает меня видеть?!

– И прямо сейчас, – кивнула государыня.

Ее взгляд на мгновение затуманился – вряд ли ее величество была сильным менталистом, но дотянуться до родного сына, похоже, сумела без особого труда… Или он и сам уже давно ждал знака буквально за углом. В коридоре раздались негромкие шаги, и через мгновение дверь распахнулась.

Я должен был вскочить, поклониться, обратиться к наследнику престола по полному титулу… в общем, соблюсти все подобающие для столь важного события ритуалы. Но вместо этого смог только неуклюже вывернуть голову – так, что шея захрустела, – выпучить глаза и сидеть, бесконечно долго сидеть без движения, будто оцепенев.

– Ч… что?.. – кое-как выдавил я.

И одними губами добавил еще несколько слов – из тех, что произносить в обществе особ королевской крови ни в коем случае не стоило.

Глава 4

– Представь себе… Не ожидал?

Невысокий щуплый парнишка прикрыл за собой дверь – и тут же подпер ее спиной, застыв в картинной позе. Видимо, от всей души наслаждался произведенным эффектом.

А я… я молча таращился. На тощие руки, сложенные на груди, на лицо, которое много месяцев подряд наблюдал чуть ли не каждый день. Знакомое – но одновременно чужое. Изменился только цвет волос – с белесо-светлого на темный, который, похоже, и был настоящим, доставшимся наследнику российского престола от рождения.