Горчаков. Пенталогия
Шрифт:
Таинственный Е. С. Вернер, корреспондент «Вечернего Петербурга» и грозный обличитель нравов столичной знати, оказался девчонкой. Да еще какой!
– Кажется, нам уже приходилось встречаться… ваше сиятельство. – Вернер улыбнулась. – В больнице, если мне не изменяет память.
Ага. В тот день, когда я едва не свернул Воронцову челюсть – да еще и под прицелом объектива. Тогда репортерша лишилась и камеры, и пары скандальных фотографий… на мое счастье. Но я точно видел ее этой ночью в «Кристалле».
А значит, сенсационный материал уже
– Память вам не изменяет, сударыня, – вздохнул я.
– Рада снова видеть ваше сиятельство. – Вернер чуть склонила голову. – Но могу я спросить – что привело вас сюда? Да еще и в такой час.
Все запасенные по дороге фразы тут же вылетели из головы. Я готовился аккуратно «прессовать» матерого писаку, акулу пера… взрослого мужика! А напоролся на девчонку. И как Андрей Георгиевич меня не предупредил? Просто не знал?
Впрочем – стоит ли удивляться? В отличие от меня, братья умели не попадать на страницы газет – и уж тем более на первую полосу. А я за половину лета загремел в светские хроники уже дважды.
Придется расхлебывать.
– Я хотел поговорить с вами, Елена Станиславовна, – сказал я. – Правда, здесь не самое лучшее место.
– Так предложите другое, ваше сиятельство. – Вернер лукаво улыбнулась. – Помнится, кто–то обещал компенсировать мои неприятности.
А ей палец в рот не клади.
– Тогда предлагаю обсудить и это тоже, сударыня. – Я учтиво поклонился. – Не откажетесь пообедать со мной? Конечно, если работа отпустит вас хоть ненадолго.
Вернер выдержала паузу – но я почему–то сразу понял, что у нее не возникло даже мысли отказаться. Слишком много в ее глазах было неподдельного интереса… и чего–то еще.
– С удовольствием, ваше сиятельство, – кивнула она. – Я как раз собиралась немного прогуляться. Позвольте только забрать сумочку.
Я готов был поставить «Волгу» Андрея Георгиевича на то, что хитрая девка прихватит заодно и фотоаппарат… и проиграл бы. Вернер вышла на улицу буквально через пару минут – и вместе с сумкой взяла с собой только шелковый платок, который тут же повязала на плечи.
– Прошу, сударыня. – Я открыл перед ней дверцу «Волги». – Устраивайтесь.
– В машину? – Вернер с притворным удивлением захлопала глазами. – К незнакомому мужчине?..
– Ну… вы мне представились, Елена Станиславовна. – Я пожал плечами. – А про меня, как будто, знаете немногим меньше, чем я сам.
– Возможно. – Вернер забралась на переднее сиденье. – Куда поедем?
Действительно – куда? Уж точно не в «Кристалл». На ум сразу пришло несколько заведений… но я почему–то так и не смог вспомнить, где именно вообще находятся. Только названия.
– Могу предложить одно милейшее местечко на углу Садовой и Невского. – Вернер, похоже, решила прийти мне на помощь. – Вы любите сладкое?
Вполне невинная фраза. Но интонация… ох уж эта интонация. Особенно в комплекте с чуть задравшимся от неловкой посадки платьем. Фокус вполне в духе Гижицкой – с той только
А у Вернер будто получилось само собой. Нет, она правда и заинтересовалась мной – но я даже не пытался догадываться, как и почему конкретно. Пока что все силы уходили на то, чтобы смотреть на дорогу, а не на загорелые от летнего солнца гладкие ноги.
Даже не думай, Горчаков. Это журналистка. Одно неверное движение – сожрет с потрохами. И даже титулом не подавится, зараза.
– Как пожелаете. – Я крутанул руль, сворачивая к Сенной площади. – Я отвлек вас от работы?
– Немного. – Вернер продолжала буравить меня любопытствующим взглядом. – Я готовила к вечернему выпуску один… весьма занятный материал. Можно сказать – сенсационный.
И я, кажется, уже догадывался – какой именно.
– В таком случае, могу только порадоваться, что материал остался в редакции, а вы – здесь, – отозвался я и зачем–то добавил: – со мной.
Странно, но это как будто немного смутило хваткую журналистку. Она явно была не против немного «раскачать» меня и посмотреть, что получится – но не ожидала, что я могу проделать то же самое с ней. Так что несколько минут мы ехали молча.
– Вот сюда, ваше сиятельство.
Вернер указала на цветастую вывеску прямо перед поворотом на Невский, и я тут же остановился у обочины. И само заведение, и меню действительно оказались на высоте. Я без лишних раздумий взял то же самое, что и моя спутница – мороженое со сливками и ягодный чай. Перекус, достойный скорее двух школьников удравших с уроков, а не деловой журналистки и смертельно серьезного князя… но разговор нам предстоял совсем не детский.
– Так чем же я обязана столь высокому вниманию, ваше сиятельство? – поинтересовалась Вернер.
– Едва ли вам приходится привыкать к вниманию, сударыня. Вы чудесно выглядите.
Я решил начать с комплимента. И угощения. Интуиция подсказывала, что с довольной и сытой женщиной договориться будет проще. Даже если эта женщина – самый беспощадный столичный борзописец.
– Приятно слышать, – усмехнулась Вернер. – Хотела бы я знать, кого вы ожидали встретить.
– Уж точно не вас. – Я отодвинул вазочку с мороженым. – И не в таком обличии. Вы… совсем другая.
– На работе приходиться одеваться… попроще. – Вернер поправила несуществующую складку на платье. – Репортеру нужно уметь быть незаметным.
– На работе? – переспросил я. – Значит, сейчас вы?..
– Это будет зависеть от того, что вы хотите мне сказать.
Похоже, пора прекращать петь дифирамбы. И переходить, собственно, к сути вопроса.
– Я знаю, что вы собираетесь печатать в вечернем выпуска, – выдохнул я. – И в моих интересах, чтобы статья… не увидела свет.
– Вот как? – Вернер улыбнулась одними губами – глаза ее вдруг стали серьезнее некуда. – И что же должно заставить редакцию передумать?